Стихотворения и поэмы

Утром родители видели: Мальчик играет,
Дым от костра самосильной рукою хватает.
И бедуин, наблюдая за детской игрой,
Грустно сказал:
— Жизнь и дым не удержишь рукой.
Пусто в конце, хоть и густо бывает в начале.
Нет ничего... — и слова бедуина пропали.

Юрий Кузнецов Детство Христа

Затем дочка Кузнецова подросла и лишилась божественной премудрости, о чем поэт говорил всегда с сожалением, но такова действительность. Переносил ли это он на Христа? Не был ли для него взрослый Христос чем-то столь же отчужденным, как выросшая и «поглупевшая» дочь? Как знать…

В этом взрослом, оставшемся без божественной премудрости мире осталась красота – все, к чему когда-то прикасалась божья десница, свято и благословенно. Вот сад, сияющий и благоуханный:

<...>
Белый столп сияния восходит
Прямо в купол вечного сиянья
И сливается с дыханьем Божьим.
Все сияет: ангелы и звезды,
И деревья, и цветы, и травы.
Все цветы, как ангелы, сияют,
И сиянье это несказанно!
Все благоухает: близость Бога
И тепло его прикосновений,
И благоуханье несказанно!
Все поет: и небеса, и бездны,
И следы святых прикосновений.
Все певуче - и неизреченно!

Юрий Кузнецов. Красный сад

Благодати нет у Кублановского - он живет не в лучшем из миров, а в миру, отвернувшемся от Бога и потому несчастливом:

<...>
Родная земля не родит,
Как ветвь, не дает побегов.
По-новой на ней проходит
ротация человеков.
<...>

Юрий Кублановский. Поезд дальнего следования

(...)
     Пахнет углями угарными
     Топка честного труда.
     Русь под новыми татарами
     Спит до Страшного Суда...

     ... Я тогда пред Богом выступлю,

     попрошусь к Нему на дно,
     красный путь слезами выстелю,
     чтобы с нею заодно.

И страшный суд непременно для него свершится, а после Страшного Суда вопреки всем предсказаниям, что это будет новая земля и новое небо, останется для Кублановского старая Россия.

Впрочем, о тьме мира не забывает и Кузнецов, но свет красоты настолько силен и упоителен, что жизнь становится сном, а небесный ангел - атрибутом сновидений.

<...>
Ибо все земные озаренья -
Мрак перед сиянием небесным,
Ибо все земные ароматы -
Смрад перед дыханием небесным.
Ибо все земные благогласья -
Скрип зубов перед небесным хором.
Все на свете - темное подобье
Или наше слабое бессмертье.
«Это так!» - промолвил светлый ангел,
Что явился мне во сне наутро.

Я проснулся в самом сердце сада

Среди роз таинственных и разных.
Разбудила росяная капля,
Что упала с самой белой розы,
Самой нежной, как душа девицы.
Если это счастье, я - сверканье!
Вот цветы, а вот сиянье Бога,
А меж ними ангелы летают,
Или это все мне только снится?
<...>

Юрий Кузнецов. Красный сад

Кузнецовская умность религиозного (во всех действиях ребенка-Христа особый смысл) объясняется все той же надисторичностью: история имеет низкий модус развертывания, высокие идеи при воплощении в историческую реальность становятся низкими и губительными. Чтобы высокое осталось высоким, нужно держать его подальше от исторических реалий. Кублановский идет другим путем - он находит величие Бога в низости истории. Посредник между Богом и историей - юродивый и ... Россия, сочетающая в себе самым парадоксальным образом низость и величие.