Стихотворения и поэмы

Я в тумане сижу среди белого дня,
Даже ясные очи заволгли...
Ободрали однажды, как липку, меня
Где-то в Токио или в Гонконге.

Ни червонцев, ни паспорта, в гроб вашу стать!

Хоть рыдай старорусским рыданьем!
Я в полицию. "Будем, - сказали, - искать.
Пропади!" Я пропал с ожиданьем.

Вижу бар а ля рюс. За стеклом мой земляк:

Ванька-встанька, и девки-матрешки.
Сел за столик и сжал свое горе в кулак,
Может, тут повезет понарошке.

Подлетает болванчик, накрашен и сыт,

На руке расписная салфетка.
- А ля рюс? - сепелявит и мимо косит.
- Рус! - бью в грудь кулаком. - Контрразведка!

Он исчез. Выплывает хозяйка на свет,

Как горшочек, и глазыньки узки.
- Здравствуй, русский Иван! Деньги есть или нет?..
Маракует немножко по-русски.

- Как не так, - говорю, - ободрали меня,

Улетел мой воздушный кораблик...
Я пою ей про жизнь среди белого дня,
И она подпевает, как зяблик.

Наливает чуток. Я молчу: не таков!

Кап еще, каждый кап с тормозами.
- Не кичись, - говорю, - иль не видишь краев?
Наливай до краев, как в Рязани.

Налила дополна. Осушил я стакан.

Оживились все зрящие в зале.
Подбегают, гласят: - Рус Иван! Рус Иван! -
И ещё два сполна заказали.

Слух в народе пошел, как Иван водку пьет

И при этом не знает предела.
Оценила хозяйка меня и народ,
И смекнула, что прибыльно дело.

Заявила мне так: - Оставайся, Иван,

Хоть и нет у тебя ни червонца.
Каждый день будет ждать тебя полный стакан
На помин восходящего солнца.

Каждый день выпивал я за красным столом

На помин восходящего солнца.
А раскосая сила валила валом,
А хозяйка считала червонцы.

Очень долго сидел я за красным столом,

И вся Азия в рот мне глядела.
А когда отыскался мой паспорт с гербом,
Понял я, что дошел до предела.

Я в посольство пошел среди белого дня

И ударил в глухие ворота.
- Ой, родные мои! Ой, сажайте меня
На кораблик воздушного флота!

Пусть уносит скорей на сторонку мою,

Где свирепствует морок и голод,
Где я слышал, как ангелы пели в раю,
Когда был я и весел, и молод...

Опустился в родном неизвестном краю

Легче пуха воздушный кораблик.
Я сижу и последние песни пою,
И душа подпевает, как зяблик.

На лицо оседает похмельный туман,

Даже ясные очи заволгли…
Ободрали однажды, как липку меня,
Где-то в Токио или в Гонконге.

Эх, Рассеюшка, ухнем!

Эх, родимая, я сам не свой, я сам не свой...
Ухнем!.. 

1998

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ