Стихотворения и поэмы

Муаровый снег тротуарах завивается,
Как волосы височках чиновника.
Девушка из флигеля косого глазами китайца
Под тяжестью тишины!
Девушка, перешагнувшая сны!
Ты ищешь любовника?!

Не стоит! Он будет шептать: останься!
Любовью пригладит души нспокорственный клок,
И неумело, как за сценой изображают поток
На киносеансе,
Будет притворяться, страдает от вторника
В гамаке убаюканных грез.
Разве не знаешь: любовник — побитый пес,
Которому не надо намордника.
Наивная! Песок на арсис,
Как любовь, для того, чтоб его топтать.
Я не любовник, конечно, я поэт тихий, как мать.
Безнадежный, как неврастеник в мягких тисках мигрени!
Но еще знаю, что когда сквозь окна курица.
А за нею целый выводок пятен проспешит.
Тогда, как черепами,
Сердцами
Играет улица,
А с левой стороны у всех девушек особенно заболит.

И все, даже комиссары, заговорят про Данта
И Беатриче, покрытых занавеской веков.
Верь! Весь звон курантов
Только треск перебитых горшков.
И теперь я помню, что и я когда-то
Уносил от молодости светлые волосы черном пиджаке.
И бесстыдному красному закату
Шептал о моей тоске.

А ты все-таки ищешь молодого любовника,
Красивого, статного ищешь с разбега,
Тротуарами, где пряди снега
Завиваются височками чиновника!

Ну что же! Ищи!
Свищи!
Сквозь барабаны мороза и вьюги,
Сквозь брошенный игривым снежком плач.
На нежных скрипках твоих грудей упругих
Заиграет какой-нибудь скрипач.

Октябрь 1915

Содержание плюс горечь

Послушай! Нельзя же такой безнадежно суровой,
Неласковой!
Я под этим взглядом, как рабочий на стройке новой,
Которому: протаскивай!
А мне не протащить печаль сквозь зрачок.
Счастье, как мальчик
С пальчик,
С вершок.
Милая! Ведь навзрыд истомилась ты;
Ну, так оторви
Лоскуток милости
От шуршащего платья любви!
Ведь даже городовой
Приласкал кошку, к его сапогам пахучим
Притулившуюся от вьюги ночной,
А мы зрачки свои дразним и мучим.
Где-то масленица широкой волной
Затопила засохший пост
И кометный хвост
Сметает метлой
С небесного стола крошки скудных звезд.
Хоть один поцелуй.
Исподтишечной украдкой.
Так внезапится солнце сквозь серенький день.
Пойми:
За спокойным лицом, непрозрачной облаткой,
Горький хинин тоски!
Я жду, когда рот поцелуем завишнится
И из него косточкой поцелуя выскочит стон,
А рассветного неба пятишница
Уже радужно значит сто.
Неужели же вечно радости объедки
Навсегда ль это всюдное «бы»?
И на улицах Москвы, как в огромной рулетке
Мое сердце лишь шарик в руках искусных судьбы.
И ждать, пока крупье, одетый в черное и серебро,
Как лакей иль как смерть, всё равно быть может,
На кладбищенское зеро
Этот красненький шарик положит!

Октябрь 1915