Стихотворения и поэмы

Зачем ты вся дрожишь?" – "Мне страшно – мрак ночной,

Шум ветра, крики сов… Ужели грех такой,

Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?"

"Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?

Но может ли порок быть смелым и прямым?

И разве это грех – беседовать с любимым?

Я так почтителен, так набожно смотрю

И так молитвенно с тобою говорю,

Как будто не с земным, а с божьим херувимом".

***

Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас:

Мы оба молоды, желанием томимы,

И в этой комнате одни, никем не зримы,

Но ты – в слезах, а я не поднимаю глаз.

Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий раз

Бряцаешь цепью той, что рок неумолимый

Нести назначил нам, – и мы, судьбой гонимы,

Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас.

Восторгом ли назвать иль мукой жребий мой?

Твои объятия, твой поцелуй живой

Ужель, о милая, могу назвать мученьем?

Но если в час любви рыдаем мы с тобой

И если каждый вздох предсмертным стал томленьем,

Могу ли я назвать все это наслажденьем?

УТРО И ВЕЧЕР

В венце багряных туч с востока солнце встало,

Луна на западе печальна и бледна,

Фиалка клонится, росой отягчена,

А роза от зари румянцем запылала.

И златокудрая Лаура мне предстала

В окне, а я стоял, поникший, у окна.

"Зачем вы все грустны – фиалка, и луна,

И ты, возлюбленный?" – так мне она сказала.

Я вечером пришел, едва ниспала мгла,

Луна восходит ввысь, румяна и светла,

Фиалка ожила от сумрака ночного.

И ты, любимая, ты, нежная, в окне,

Вдвойне прекрасная, теперь сияешь мне,

А я у ног твоих тоскую молча снова.

К НЕМАНУ

Где струи прежние, о Неман мой родной?

Как в детстве я любил их зачерпнуть горстями!

Как в юности любил, волнуемый мечтами,

Ища покоя, плыть над зыбкой глубиной!

Лаура, гордая своею красотой,

Гляделась в их лазурь, увив чело цветами,

И отражение возлюбленной слезами

Так часто я мутил, безумец молодой!

О Неман, где они, твои былые воды?

Где беспокойные, но сладостные годы,

Когда надежды все в груди моей цвели,

Где пылкой юности восторги и обеты,

Где вы, друзья мои, и ты, Лаура, где ты?

Все, все прошло, как сон… лишь слезы не прошли. охотник

Я слышал, у реки охотник молодой

Вздыхал, остановись в раздумий глубоком:

"Когда б, невидимый, я мог единым оком,

Прощаясь навсегда с любимою страной,

Увидеть милую!" Чу! Кто там за рекой?

Его Диана? Да! Она в плаще широком

Несется на коне – и стала над потоком,

Но обернулась вдруг… глядит… Иль там другой?

Охотник побледнел, дрожа, к стволу прижался,

Глазами Каина смотрел и усмехался..

Забил заряд, – в лице и страх и торжество,

Вновь опустил ружье, на миг заколебался,

Увидел пыль вдали и вскинул – ждет его!

Навел… все ближе пыль… и нет там никого.

РЕЗИНЬЯЦИЯ

Несчастен, кто, любя, взаимности лишен,

Несчастней те, чью грудь опустошенность гложет,

Но всех несчастней тот, кто полюбить не может

И в памяти хранит любви минувшей сон.

О прошлом он грустит в кругу бесстыдных жен,

И если чистая краса его встревожит,

Он чувства мертвые у милых ног не сложит,

К одеждам ангела не прикоснется он.

И вере и любви равно далекий ныне,

От смертной он бежит, не подойдет к богине,

Как будто сам себе он приговор изрек.

И сердце у него – как древний храм в пустыне,

Где все разрушил дней неисчислимый бег,

Где жить не хочет бог, не смеет – человек.

К***

Ты смотришь мне в глаза, страшись, дитя, их взгляда:

То взгляд змеи, в нем смерть невинности твоей.

Чтоб жизни не проклясть, беги, беги скорей,

Пока не обожгло тебя дыханьем яда.

Верь, одиночество – одна моя отрада,

И лишь правдивость я сберег от юных дней,

Так мне ль судьбу твою сплести с судьбой моей

И сердце чистое обречь на муки ада!

Нет, унизительно обманом брать дары!

Ты лишь в преддверии девической поры,

А я уже отцвел, страстями опаленный.

Меня могила ждет, тебя зовут пиры…

Обвей же, юный плющ, раскидистые клены,

Пусть обнимает терн надгробные колонны!

***

Впервые став рабом, клянусь, я рабству рад.

Все мысли о тебе, но мыслям нет стесненья,

Все сердце – для тебя, но сердцу нет мученья,

Гляжу в глаза твои – и радостен мой взгляд.

Не раз я счастьем звал часы пустых услад,

Не раз обманут был игрой воображенья,

Соблазном красоты иль словом оболыценья,

Но после жребий свой я проклинал стократ.

Я пережил любовь, казалось, неземную,

Пылал и тосковал, лил слезы без конца.

А ныне все прошло, не помню, не тоскую,

Ты счастьем низошла в печальный мир певца.

Хвала творцу, что мне послал любовь такую,

Хвала возлюбленной, открывшей мне творца!

***

Мне грустно, милая! Ужели ты должна

Стыдиться прошлого и гнать воспоминанья?

Ужель душа твоя за все свои страданья

Опустошающей тоске обречена?

Иль в том была твоя невольная вина,

Что выдали тебя смущенных глаз признанья,

Что мне доверила ты честь без колебанья

И в стойкости своей была убеждена?

Всегда одни, всегда ограждены стенами,

С любовной жаждою, с безумными мечтами

Боролись долго мы – но не хватило сил.

Все алтари теперь я оболью слезами

Не для того, чтоб грех создатель мне простил.

Но чтобы мне твоим раскаяньем не мстил!

ДОБРЫЙ ДЕНЬ!

День добрый! Дремлешь ты, и дух двоится твой:

Он здесь – в лице твоем, а там – в селеньях рая.

Так солнце делится, близ тучи проплывая:

Оно и здесь и там – за дымкой золотой.

Но вот блеснул зрачок, еще от сна хмельной: