И вот закрывается теплый дом,И сени станут покрыты льдом,Не обогреет старая печь,И негде будет усталым лечь.Часы остановятся на девяти.На подоконник – метель, мети!Уже сухари, котелок, рюкзак…Да будет так. Да будет так.Куда забросит тебя пурга?Где уберечься от бомб врага?И где я встречу твои глаза?И все же поднял я руку за.На хищный запад, гнездовье тьмы,Не ты пойдешь, а солдаты – мы;Доверю жизнь я судьбе шальной,И только имя твое – со мной.Теперь, быть может, сам ЯросветНе скажет демону русских «нет»:Он вложит волю свою в ножны,А мы — свою — вынимать должны.Ремень ложится мне на плечо,А в сердце пусто и горячо.Одно еще остается: верь! —И вот, закрылась старая дверь.1941—1958
Ленинградский апокалипсис (поэма
)Счастлив, кто посетил сей мир
В его минуты роковые:
Его призвали всеблагие,
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил.
Ф. Тютчев1
Ночные ветры! Выси черныеНад снежным гробом Ленинграда!Вы – испытанье; в вас – награда;И зорче ордена хранюТу ночь, когда шаги упорныеЯ слил во тьме Ледовой трассыС угрюмым шагом русской расы,До глаз закованной в броню.2
С холмов Москвы, с полей Саратова,Где волны зыблются ржаные,С таежных недр, где вековыеРождают кедры хвойный гул,Для горестного дела ратногоЗакон спаял нас воединоИ сквозь сугробы, судры, льдиныЖивою цепью протянул.3
Дыханье фронта здесь воочиюЛовили мы в чертах природы:Мы – инженеры, счетоводы,Юристы, урки, лесники,Колхозники, врачи, рабочие —Мы, злые псы народной псарни,Курносые мальчишки, парни,С двужильным нравом старики.4
Косою сверхгигантов скошеннымКазался лес равнин Петровых,Где кости пней шестиметровыхТорчали к небу, как стерня,И чудилась сама пороша намПропахшей отдаленным дымомТех битв, что Русь подняли дыбомИ рушат в океан огня.5
В нас креп утробный ропот голода.За этот месяц сколько раз мыПреодолеть пытались спазмы,Опустошающие мозг!Но голод пух, мутил нам головы,И видел каждый: воля, вера,Рассудок – в этих лапах серыхПодатливей, чем нежный воск.6
Он заволакивал нам зрение,Затягивал всю душу студнем;Он только к пище, только к буднямСпешил направить труд ума…Свои восторги, озарения,Тоску, наитья, взрывы злобыРождает этот дух безлобый,Бесформенный, как смерть сама.7
Как страшно чуять эти щупальцы,Сперва скользящие в желудке,Потом – в сознанье, в промежуткеМеж двух идей, двух фраз, двух слов!От паутины липкой щуритсяИ слепнет дух, дичает разум,И мутный медленный маразмЖизнь превращает в рыск и в лов.8