Стихотворения и поэмы. Дневник

Еще и обещанья не давала,
что расцветет, была дотла черна,
еще стояла у ее оврага
разлившейся Оки величина.

А я уже о будущем скучала

как о былом и говорила так:
на этот раз черемухи скончанья
я не снесу, ладыжинский овраг.

Я не снесу, я боле не умею

сносить разлуку и глядеть вослед,
ссылая в бесконечную аллею
всего, что есть, любимый силуэт.

Она пришла – и сразу затворилось

объятье обоюдной западни.
Перемешалась выдохов взаимность,
их общий чад перенасытил дни.

Пятнадцать дней черемухову игу.

Мешает лбу расширенный зрачок.
И, если вдруг из комнаты я выйду,
потупится, кто этот взор прочтет.

Дремотою круженья и качанья

не усыпить докучливой строки:
я не снесу черемухи скончанья —
и довода: тогда свое стерпи.

Я и терплю. Черемухи настоем

питаем пульс отверстого виска.
Она – мой бред. Но мы друг друга сто́им:
и я – бредовый вымысел цветка.

Само решит творительное зелье,

какую волю навязать уму.
Но если он – безвольное изделье
насильных чар, – так больно почему?

Я не снесу черемухи скончанья, —

еще твержу, но и его снесла.
Сколь многих я пережила случайно.
Нет, знаю я: так говорить нельзя.

16—17 мая 1983

Таруса

«Отселева за тридевять земель…»

Андрею Битову

Отселева за тридевять земель
кто окольцует вольное скитанье
ночного сна? Наш деревенский хмель
всегда грустит о море-окияне.

Немудрено. Не так уж мы бедны:

когда весны событья утрясутся,
вокруг Тарусы явственно видны
отметины Нептунова трезубца.

Наш опыт старше младости земной.

Из чуд морских содеяны каменья.
Глаз голубой над кружкою пивной
из дальних бездн глядит высокомерно.

Вселенная – не где-нибудь, вся – тут.

Что достается прочим зреньям, если
ночь напролёт Юпитер и Сатурн
пекутся о занесшемся уезде.

Что им до нас? Они пришли не к нам.

Им недосуг разглядывать подробность.
Они всесущий видят океан
и волн всепоглощающих огромность.

Несметные проносятся валы.

Плавник одолевает время о́но,
и голову подъемлет из воды
всё то, что вскоре станет земноводно.

Лишь рассветет – приокской простоте

тритон заблудший попадется в сети.
След раковины в гробовой плите
уводит мысль куда-то дальше смерти.

Хоть здесь растет – нездешнею тоской

клонима многознающая ива.
Но этих мест владычицы морской
на этот раз не назову я имя.

18–19 мая 1983

Таруса

29-й день февраля