Стихотворения. Книга стихов

Лукавый старец, здесь ты не солгал.
Остановить высокое мгновенье
Нам не позволит вечное сомненье:
А может, выше будет перевал?
Ведь наш зенит ещё не наступил,
И дымный запах будущей победы
Тревожит нас, и мы стремимся следом,
По-юному исполненные сил.
Но истинная наша высота
Неузнаваема, пока мгновенье длится:
Наполеон Аркольского моста
Прекраснее, чем под Аустерлицем!
И кто посмеет, будто птицу влёт,
Стоп-кадром сбить пернатую минуту?
По счастью, мы и сами, в свой черёд,
Безудержны в стремлениях и смутах.
Всегда на шаг за завтрашней чертой,
Во всех свершеньях наперёд повинны!
И если время скажет нам «постой» —
Пройдём насквозь, плечом его раздвинув.

1985 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Сядь, закури. Мы вдвоём, но так ненадолго...»

Сядь, закури. Мы вдвоём, но так ненадолго.
Мы ничего не успеем: этот сон не имеет конца.
Нам уже не узнать,
Что за книги лежат на полках,
Что за крыша над головою,
что за лошади у крыльца.
Нас уже ждут, пора, и времени нету,
Чтоб говорить о годах, проведённых врозь.
Наше с тобой «вдвоём» — на одну сигарету,
На молчаливый миг —
Глаза в глаза и насквозь.
Знаю: мы что-то везём туда, где нас ожидают,
Что-то важнее нас и наших потерь.
Что ж, мы готовы в путь,
Но докурим, пока седлают,
И намертво сцепим руки, пока отворяют дверь.

1985 ЖХ-385/6 ШИЗО, Мордовия

«Человек со свёрнутым в трубку ковром...»

Человек со свёрнутым в трубку ковром
Куда-то шагает вечером.
Вот сейчас он скроется за поворот —
И уйдёт, никем не замеченный.
И никто не узнает, что там на ковре —
Птицы или олени.
И откуда он взялся на нашем дворе,
Где матери — в окнах, а дети — в игре,
Где старушки в кивающем серебре
Держат памятью три поколенья?
Во дворе, где знают по именам —
Кто убит, кто жив, кто уехал,
И кого зовёт из чьего окна
Надтреснутая Пьеха!
Мимо стука костяшек за стёртым столом
И доцентова автомобиля —
Он проходит, неся на плече рулон
С чуть заметным запахом пыли.
Может, он на этом ковре живёт,
И, найдя подходящее место,
По-хозяйски велит: — Расстелись, ковёр! —
Предварив заклятьем уместным.
И ковёр развернётся со всем, что на нём:
С этажеркой и клавесином,
И с продавленным креслом,
И лампой с огнём,
И с играющим в кубики сыном.
А быть может, ковёр обучен летать —
И тогда, завершая прогулку,
Он шарахнется вверх, не оставя следа,
Из пустынного переулка.
И блаженно расправит упругий квадрат,
С южным ветром знакомый коротко!
А хозяин будет курить до утра,
Наблюдая мерцанье города.
А потом потеряется в синеве,
Обронив невнятное слово...
Чудак-человек,
Чужак-человек,
Чего и ждать от такого!

1985 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Ну не то чтобы страшно...»