Стихотворения, не вошедшие в прижизненные сборники

Песня новая уста замкнула,

Лишь воронкою со дна вскипает.

По кремню ударь, ударь, сударик!

Ты по печени ударь, по сердцу!

То-то искры, полымя, безумье!

Грозная вспорхнула голубица,

Табуны забыла кобылица,

Разметала гриву на просторе,

Засинело греческое море.

Черное вихрит богомоленье,

Стародавнее воскресло пенье,

Перекинулся пожар по крышам.

Что увидим, друга, что услышим?

Дикий зной сухой гитаны,

В кастаньетах треск цикады,

Бахрома ресниц и шали,

Роза алая в зубах!

Ничего, что юбки рваны,

Много ли цыганке надо?

Бубны враз заворковали,

Словно горлица в горах!..

Вспомнила?.. О - лэ!!

Вздрогнула?.. О - лэ!!

Подземная память, как нож,

В дымную дыню дней!

И когда на оживленный дансинг,

Где-нибудь в Берлине или Вене,

Вы войдете в скромном туалете,

Праздные зеваки и виверы

Девушку кремневую увидят

И смутятся плоскодонным сердцем.

Отчего так чуждо и знакомо

Это пламя, скрытое под спудом,

Эта дикая, глухая воля,

Эти волны черного раденья?

На глазах как будто ночи ставни,

На устах замок висит заветный,

А коснитесь - передернет тело,

Словно мокрою рукой взялся за провод,

И твердят посупленные брови

О древнейшей, небывалой нови.

26 апреля 1927

670

О. Н. Арбениной-Гильдебрандт

Сколько лет тебе, скажи, Психея?

Псюхэ милая, зачем считать?

Все равно ты будешь, молодея,

В золотые рощи прилетать.

В этих рощах воздух не прозрачный,

Испарений и туманов полн,

И заливы спят под тучей мрачной

В неподвижности тяжелых волн.

Там пустые, темные квартиры,

Где мерцает беловатый пол,

Или ночи северной Пальмиры,

Иль невиданный, пустынный мол.

У заборов девочки-подружки

Ожидают, выстроившись в ряд,

Или смотрят, позабыв игрушки,

На чужой и недоступный сад.

Там играют в сумерках Шопена.

Тот, кого зовут, еще в мечтах,

Но соперничество и измена

Уж видны в приподнятых глазах.

Там по царским дням в парадной ложе

Восседает Смольный институт,

А со сцены, на туман похожи,

Лебеди волшебные плывут.

Но, сквозь пар и сумрак розовея,

Золотая роща нам видна,

И пути к ней, юная Психея,

Знаешь, молодея, ты одна.

11 января 1930

ПРИМЕЧАНИЯ

Поэтическое наследие М.А. Кузмина велико, и данный сборник представляет его не полно. Оно состоит из 11 стихотворных книг, обладающих внутренней целостностью, и значительного количества стихотворений, в них не включенных. Нередко в составе поэтического наследия Кузмина числят еще три его книги: вокально-инструментальный цикл "Куранты любви" (опубликован с нотами - М., 1910), пьесу "Вторник Мэри" (Пг., 1921) и вокально-инструментальный цикл "Лесок" (поэтический текст опубликован отдельно - Пг., 1922; планировавшееся издание нот не состоялось), а также целый ряд текстов к музыке, отчасти опубликованных с нотами. В настоящий сборник они не включены, прежде всего из соображений экономии места, как и довольно многочисленные переводы Кузмина, в том числе цельная книга А. де Ренье "Семь любовных портретов" (Пг., 1921).

В нашем издании полностью воспроизводятся все отдельно опубликованные сборники стихотворений Кузмина, а также некоторое количество стихотворений, в эти сборники не входивших. Такой подход к составлению тома представляется наиболее оправданным, т. к. попытка составить книгу избранных стихотворений привела бы к разрушению целостных циклов и стихотворных книг. Известно несколько попыток Кузмина составить книгу избранных стихотворений, однако ни одна из них не является собственно авторским замыслом: единственный сборник, доведенный до рукописи (Изборник {Список условных сокращений, принятых в примечаниях, см. на с. 686-688}), отчетливо показывает, что на его составе и композиции сказались как требования издательства М. и С. Сабашниковых, планировавшего его опубликовать, так и русского книжного рынка того времени, а потому не может служить образцом. В еще большей степени сказались эти обстоятельства на нескольких планах различных книг "избранного", следуя которым попытался построить сборник стихов Кузмина "Арена" (СПб., 1994) А.Г. Тимофеев (см. рец. Г.А.Морева // НЛО. 1995. Э 11).

Следует иметь в виду, что для самого Кузмина сборники не выглядели однородными по качеству. 10 октября 1931 г. он записал в Дневнике: "Перечитывал свои стихи. Откровенно говоря, как в период 1908-1916 года много каких попало, вялых и небрежных стихов. Теперь - другое дело. М б, самообман. По-моему, оценивая по пятибальной системе все сборники, получится: "Сети" (все-таки 5), "Ос Озера" - 3. "Глиняные голубки" 2, "Эхо" - 2, "Нездешние Вечера" - 4. "Вожатый" - 4, "Нов Гуль" - 3, "Параболы" - 4, "Форель" - 5. Баллы не абсолютны и в сфере моих возможностей, конечно" (НЛО. 1994. Э 7. С. 177).