Стихотворения, не вошедшие в сборники

В моей душе любви так было много,

Но ни чудес земли, ни даже Бога

       Любить — я никогда не мог.

Зарниц отверзтые блистаньем вежды,

Родных берез апрельские одежды,

На лунном море ангелов стезя —

И вас любить? Без страха и надежды,

       Без жалости — любить нельзя.

А вы, и Бог, — всегда одни, от века

Вы неподвижный пламень бытия.

Вы — часть меня, сама душа моя.

Любить же я могу лишь человека,

       Страдающую тварь, как я.

Не человека даже — шире, шире!

Пусть гор лиловых светит красота

И звезды пышно плавают в эфире,

Любовь неумолима и проста:

Моя любовь — к живому Лику в мире,

       От глаз звериных — до Христа.

ДВЕ СЕСТРЫ

Ты Жизни всё простил: игру,

Обиду, боль и даже скучность.

А темноокую ее Сестру?

А странную их неразлучность?..

НЕГЛАСНЫЕ РИФМЫ

Хочешь знать, почему я весел?

Я опять среди милых чисел.

Как спокойно меж цифр и мер,

Строг и строен их вечный мир.

Всё причинно и тайно-понятно,

Не случайно и не минутно.

И оттуда, где всё — кошмары,

Убегаю я в чудо меры.

Как в раю, успокоен и весел,

Я пою — божественность чисел.

ПАМЯТЬ

Недолгий след оставлю я

В безвольной памяти людской.

Но этот призрак бытия,

Неясный, лживый и пустой,—

На что мне он?

Живу — в себе,

А если нет… не все ль равно,

Что кто-то помнит о тебе,

Иль всеми ты забыт давно?

Пройдут одною чередой

И долгий век, и краткий день…

Нет жизни в памяти чужой.

И память, как забвенье,— тень.

А на земле, пока моя

Еще живет и дышит плоть,

Лишь об одном забочусь я:

Чтоб не забыл меня Господь.

1913 — 1925

СПБ — Cannet

ПОДОЖДИ

(«… революция выкормила 

его, как волчица Ромула…») 

Д. М.

Пришла и смотрит тихо.

В глазах — тупой огонь.

Я твой щенок, волчиха!

Но ты меня не тронь.

    Щетенишься ли, лая,

    Скулишь ли — что за толк!

    Я все ухватки знаю,

    Недаром тоже волк.

Какую ни затеешь

Играть со мной игру —

Ты больше не сумеешь

Загнать меня в нору.

    Ни шагу с косогора!

    Гляди издалека

    И жди… Узнаешь скоро

    Ты волчьего щенка!

Обходные дороги,

Нежданные пути

К тебе, к твоей берлоге,

Сумею я найти.

    Во мху, в душистой прели,

    Разнюхаю твой след…

    Среди родимых елей

    Двоим нам — места нет.

Ты мне заплатишь шкурой…

Дай отрастить клыки!

По ветру шерсти бурой

Я размечу клоки!

СТИХИ О ЛУНЕ

3 МЕСЯЦ

   Вернулась — как голубой щит:

   Даже небо вокруг голубит.

Скажи, откуда ты, где была?

   Нигде; я только, закрывшись, спала.

А почему ты такая другая?

   Осень; осенью я голубая.

   Ночь холоднее — и я синей.

   Разве не помнишь лазурных огней?

   Алмазы мои над снегами?

   Острого холода пламя?

   Ты морозные ночи любил…

Любился Не помню, я все забыл,

Не надо о них, не надо! Постой,

Скажи мне еще: где тот, золотой,

Что недавно на небе лежал, — пологий,

Веселый, юный, двурогий?

   Он? Это я, луна.

   Я ион,— я иона.

   Я не вечно бываю та же:

   Круглая, зеленая, синяя,

   Иль золотая, тонкая линия —

   Это всё он же, и все я же.

   Мы — свет одного Огня.

   Не оттого ль ты и любишь меня?

ОТВЕТ ДОН-ЖУАНА

Дон-Жуан, конечно, вас не судит,

Он смеется, честью удивлен:

Я — учитель? Шелковистый пудель,

Вот, синьор, ваш истинный патрон.

Это он умеет с «первой встречной»

Ввысь взлетать, потом идти ко дну.

Мне — иначе открывалась вечность:

Дон-Жуан любил всегда одну.

Кармелитка, донна Анна… Ждало

Сердце в них найти одну — Ее.

Только с Нею — здешних молний мало,

Только с Нею — узко бытие…

И когда, невинен и беспечен,

Отошел я в новую страну,—

На пороге Вечности я встречен

Той, которую любил — одну…

ИМЯ

Святое Имя, среди тумана,

Звездой далекой горит в ночи.

Смотри и слушай. И если рано —

Будь милосерден: молчи! молчи!

Мы в катакомбах. И не случайно

Зовет нас тайна и тишина.

Все будет явно, что ныне тайно

Тому, в ком тайне душа верна.

«Дана мне грозная отрада…»

Дана мне грозная отрада,

Моя необщая стезя.

Но говорить о ней не надо,

Но рассказать о ней нельзя.

И я ли в нем один! Не все ли?

Мое молчанье — не мое:

Слова земные отупели,

И ржа покрыла лезвее.

Во всех ладах и сочетаньях

Они давно повторены,

Как надоевшие мечтанья,

Как утомительные сны.

И дни текут. И чувства новы.

Простора ищет жадный дух.

Но где несказанное слово,

Которое пронзает слух?

О, родился я слишком поздно,

А бедный дух мой слишком нов…

И вот с моею тайной грозной

Молчу — среди истлевших слов.

1

Улица. Фонарь. И я.

Под фонарем круг.

В круге, со мною, друг.

А друг — это сам я.

Светит фонарь.

Часы бегут.

Простор. Уют.

Я. Круг. И фонарь.

2

Ночую за полтиницей.

А то в котлах.

Пальцы в заусеницах,

Голова в паршах.

Да девчонкам не доглядывать,

Бери, не хочу.

Любая рада порадовать,

Как с удачей примчу.

А удача моя — сноровочка:

Проюркиваю под локтем,

Продергиваюсь веревочкой,

Проскальзываю ужом.

Нате-ка, заденьте-ка!

Гладко место — а утек.

Такая у меня политика,

Дипломатия рук и ног.

Однако, и с дипломатией

Случается провал:

В лапы к чертовой матери

Два раза попадал.

Эх, одно бы меня упрочило:

Руки бы подлинней,

А ноги да покороче бы,

Чтоб казаться — на четверне!

3

Милая, выйди со мной на балкон.

Вечер так строг, это вечер молчанья,

Слышишь? Отвсюду, со всех сторон,

Наплыванья благоуханья.

Видишь? Вверху зажглись цветы,

Внизу под пеплом город рдеет.

Я молчу — молчи и ты.

Ожиданье молчать умеет,

Целую молча улыбку твою,

В свете медном звездных гроздей.