Стихотворения. Поэмы

Вы нашей земли не считаете раем,
А краем пшеничным, чужим караваем,
Штыком вы отрезали лучшую треть.
Мы намертво знаем, за что умираем;
Мы землю родную у вас отбираем,
А вам – за ворованный хлеб умереть.

1941

X. «Зову – не отзывается, крепко спит Марина…»

Зову – не отзывается, крепко спит Марина.
Елабуга, Елабуга, кладбищенская глина.

Твоим бы именем назвать гиблое болото,
Таким бы словом, как засовом, запирать ворота,

Тобою бы, Елабуга, детей стращать немилых,
Купцам бы да разбойникам лежать в твоих могилах.

А на кого дохнула ты холодом лютым?
Кому была последним земным приютом?

Чей слышала перед зарей возглас лебединый?
Ты слышала последнее слово Марины.

На гибельном ветру твоем я тоже стыну.
Еловая, проклятая, отдай Марину!

28 ноября 1941

«Когда возвратимся домой после этой неслыханной…» *

Когда возвратимся домой после этой неслыханной
                                                         бойни,
Мы будем раздавлены странным внезапным покоем,
Придется сидеть и гадать – отчего мы не стали
                                                          спокойней?
Куда уж там петь или плакать по мертвым героям.

А наши красавицы жены привыкли
                                         к военным изменам,
Но будут нам любы от слез чуть припухшие веки,
И если увижу прическу, дыша свежескошенным сеном,
Услышу неверную клятву: навеки, навеки!.. —

Нет, места себе никогда и нигде не найду во вселенной.
Я видел такое, что мне уже больше не надо
Ни вашего мирного дела (а может быть, смерти
                                                мгновенной?),
Ни вашего дома, ни вашего райского сада…

1942

Белый день *

Камень лежит у жасмина.
Под этим камнем клад.
Отец стоит на дорожке.
Белый-белый день.

В цвету серебристый тополь,
Центифолия, а за ней —
Вьющиеся розы,
Молочная трава.

Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.
Никогда я не был
Счастливей, чем тогда.

Вернуться туда невозможно
И рассказать нельзя,
Как был переполнен блаженством
Этот райский сад.

1942

«Немецкий автоматчик подстрелит на дороге…» *

Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,
Осколком ли фугаски перешибут мне ноги,

В живот ли пулю влепит эсэсовец-мальчишка,
Но все равно мне будет на этом фронте крышка.

И буду я разутый, без имени и славы,
Замерзшими глазами смотреть на снег кровавый.

1942

«Я много знал плохого и хорошего…» *