В письме к Дельвигу 20 февраля 1826 г. Пушкин воскликнул: «Что за прелесть эта “Эда”! Оригинальности рассказа наши критики не поймут. Но какое разнообразие! Гусар, Эда и сам поэт, всякий говорит по-своему. А описания лифляндской природы! А утро после первой ночи! А сцена с отцом! – чудо!» В дальнейшем Пушкин не однажды подтверждал свою оценку «Эды». В неоконченной статье о «Бале» Баратынского Пушкин назвал «Эду» произведением замечательным «оригинальной своею простотою, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных…». В 1830 г., намереваясь дать разбор поэмы, он писал: «Перечтите его “Эду” (которую наши критики нашли ничтожной, ибо, как дети, от поэмы требуют они происшествий), перечтите сию простую восхитительную повесть; вы увидите, с какою глубиною чувства развита в ней женская любовь».
С. 181.
С. 185.
С. 193.
С. 195.