Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера

Осень… дохлая селезенка…
Дрызготня…
Запинаясь от скользко-моченого воздуха,
как поп в подряснике,
на козлы тупо восхожу…
Лысею
бородатый
шляпой
с пряжечкой…
— Ну — у, дохлая, тро — о — гай! —
Перееду себя
наверняка
после дождичка
с поднятым верхом
в четверг…
Мой седок — канцеляристский чиж,
что тоску подсунет в рубль,
сукинсыненские возжи,
сквозь рессор сосущий писк!..
  Ось — грязище…
  кляча — чих!
  щурит уши…
Водочный дых позывает в кабацкое дышло…
Взялся за гуж —
анчутке будешь на ужин!..
В глотке пусто хоть кнутом задушись!
Кобыла — боком бух!
Ух, и набулькаюсь вдрызг!..

Осень обывательская

Сито… с-сипит… сиф

  Осень!

Начало сезона

гриппозных бацилл!..

Воспаленно-красное,

пнями зубов, оскалье листвы…
Косые куксы стен…
у к с у с…

Вздернув глаза

в воздушное озеро —
оголтевшие сучья,
скользко голенькие окна.

  Хлипь.

  Алимент.

  Бронхит…

  Квартплата

  Насморк. Ассспирин. —

  Н-н-н… стен-н-ают

свистят провода

просвеженные несут
по телеграфу
от пронафталиненнои невесты
гражданину NN
средних лет
серому вахляю —
14 рублей
на промот
на леченье
триполи
(кожевенно-врачебный кабинет)

Средь рыхлой ткани

ртутный червячок.
Волосья — беспорядок…
Нос странствует по ветру…
Он вылетел в трубу!
Но —
  ни гу-гу!
Ему не скушно!
Курсы?
Радио-куры?
Просвещенцы?
студии? —
 гэ-гэ!
Он ест яблоки Ласкера,
За него думает начканц —
гр-р-ажданин NN
бизглазый зеванопулус!..
К исходу сентября
подлечится подлец,
нацепит пестрый галстук,
На палец — перстенек
— каля — маля! —
и к Верочке пойдет
с дюшесными конфетами,
закупленными
на остаточный
четырнадцатый
руп!

Говорящее кино (1928) *

Говорящее кино («Три Эргон») *

(Ассонансы)

В «Доме Союзов»
кинематографа новая эра —
во всеуслышанье
заговорили
Три Эргон.

Звук течет по капле

глуховатый, тяжелый,
но все же захватывают
Три Эргон,
Три Эргон!

Дрозды, канарейки,

свиньи, гуси, —
визг и свист.
На сегодня переполнены
наши уши, —
так родились
мои неполнозвучия

А между тем

томная виолончель
с экрана пробиралась в зал
и пела о том,
что умер
Великий Немой,
когда из недр его
неожиданно возросли
Три Эргон,
Три Эргон…

Кин — Мозжухин [70] *

Пропыленный Дюма…
Тоска…
Мозжухину с Лисенко
лет около ста.
Руки мельницами машут
— оперная краса! —
Скатилась на букет бумажный
двухаршинная слеза.
А старый друг Соломон
суфлер
повел в таверну пьянствовать
и до утра чечеткой топать
из-за коварного наследника престола
и венецианки.

В картинном положении,

весь изгибнувшись
на пьянственном столе,
проспал все утро
всеми покинутый Кин.
«Стрядать» красиво —
с поволокой —
идеал кумира,
избитый, томный жест

Чуть измозжухин не дорос до Кина,

а до кино
ни в жисть!

Катька Бумажный Ранет *

(Либретто)

I.