Стихотворения. Проза

Заключенный в двух последних стихах мотив отказа от радостей в слегка измененном виде встречался в стихотворении «К моей богине». Там речь шла не о радости, а о счастье, но смысл был тот же. Заключительные мысли «Моей молитвы» становятся вполне ясными и внутренне обоснованными в их соотнесенности с идеями другого стихотворения. В контексте другого стихотворения, в общем контексте философских и поэтических воззрений Веневитинова мысли эти воспринимаются не как случайные, а как программные. Тесная связь между произведениями существует у Веневитинова не только внутри тематического цикла, но и между циклами. Само понятие «цикл» применительно к поэзии Веневитинова можно употреблять лишь условно, с оговорками. По существу все его стихотворения — особенно это относится к поздним стихотворениям — представляют собой как бы единый большой цикл, единый дневник его.

Приблизительно в то же время, что и «Моя молитва», было написано Веневитиновым стихотворение «Жизнь», представляющее свободные вариации на слова Шекспира: «Жизнь скучна, как сказка, дважды рассказанная засыпающему». Слова Шекспира — это то, от чего Веневитинов лишь оттолкнулся. Ими была задана поэтическая тема, давно ему уже близкая, и решает он ее, не только следуя за Шекспиром, но еще больше — в соответствии со своими собственными воззрениями.

Стихотворение «Жизнь», с его темой трагизма человеческого существования, — это и целая философия, и вместе с тем это поэзия. Философская идея становится в нем поэтической между прочим и потому, что она психологически точно раскрыта через ряд художественных наблюдений-деталей: «...кой-что страшит издалека, но в этом страхе наслажденье»; «...мы привыкаем к чудесам — потом на все глядим лениво»; «...скучна, как пересказанная сказка усталому пред часом сна». Интересно, что эти психологически и художественно верные детали относятся к сфере общего, а не частного. Как это нередко бывает у Веневитинова, героем стихотворения является не «я», а «мы», не отдельный человек и его неповторимая судьба, а человечество и судьба человечества.

Идея стихотворения «Жизнь» находит свое развитие в другой лирико-философской пьесе — «Жертвоприношение». Она тоже об «обмане жизни», но в ней предложено положительное решение в духе общих идей Веневитинова. Трагедия жизни может быть преодолена приобщением человека к миру высокого и вечного — к миру поэзии:

Твоей пленительной изменой
Ты можешь в сердце поселить
Минутный огнь, раздор мгновенный,
Ланиты бледностью покрыть,
Отнять покой, беспечность, радость
И осенить печалью младость;
Но не отымешь ты, поверь.
Любви, надежды, вдохновений!
Нет! их спасет мой добрый гений,
И не мои они теперь.
Я посвящаю их отныне
Навек поэзии святой...

Тема поэта и поэзии в контексте всего творчества Веневитинова звучит не только как главная, но и как внутренне ключевая. Именно так она воспринимается в стихотворениях, написанных в конце 1826 г. По существу все они так или иначе связаны с этой темой. При этом наиболее полное и законченное выражение получает она в стихотворении «Поэт»:

Тебе знаком ли сын богов,
Любимец муз и вдохновенья?
Узнал ли б меж земных сынов
Ты речь его, его движенья?
Не вспыльчив он, и строгий ум
Не блещет в шумном разговоре,
Но ясный луч высоких дум
Невольно светит в ясном взоре.

В этой лирической пьесе особенно заметно, что образ поэта у Веневитинова выражает его общий эстетический и нравственный человеческий идеал. Поэт и художник для него — «эмблема», высшее, идеальное выражение духовного человека. В идеальном, а не бытовом взгляде на поэта — важная особенность этого стихотворения, обусловленная всем строем философских идей Веневитинова.

Прозе и «обману» жизни Веневитинов мог противопоставить как нечто безусловно положительное не поэта вообще, а именно идеального поэта. Вместе с тем это вовсе не означает, как утверждали некоторые дореволюционные литературоведы (и не только дореволюционные), «бесплотной мечтательности» и «отрешенности от жизни» самого Веневитинова. Как проницательно заметил в свое время уже Белинский, в «его стихах просвечивает действительно идеальное, а не мечтательно идеальное направление...»[675]

Идеализация — разумеется, не в плоском понимании этого слова — не всегда есть пренебрежение действительностью или плохое знание ее. Она бывает также от особого духовного ригоризма и в таком случае выражает живую бескомпромиссность нравственных понятий и требований. У Веневитинова было именно так.