Читаем Стихотворения (сборник) полностью

Ой ли, молодец? Не расступится,

Не рассеется ночь осенняя,

Скоро сведаешь, чем искупится

Непоказанный миг веселия!

Прикачнулася, привалилася

К сердцу сызнова грусть обычная,

И головушка вновь склонилася,

Бесталанная, горемычная...

[1858]

* * *

Что ни день, как поломя со влагой,

Так унынье борется с отвагой,

Жизнь бежит то круто, то отлого,

Вьется вдаль неровною дорогой,

От беспечной удали к заботам

Переходит пестрым переплетом,

Думы ткут то в солнце, то в тумане

Золотой узор на темной ткани.

[1858]

* * *

Звонче жаворонка пенье,

Ярче вешние цветы,

Сердце полно вдохновенья,

Небо полно красоты.

Разорвав тоски оковы,

Цепи пошлые разбив,

Набегает жизни новой

Торжествующий прилив,

И звучит свежо и юно

Новых сил могучий строй,

Как натянутые струны

Между небом и землей.

[1858]

* * *

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад,

Листья пожелтелые по ветру летят;

Лишь вдали красуются, там на дне долин,

Кисти ярко-красные вянущих рябин.

Весело и горестно сердцу моему,

Молча твои рученьки грею я и жму,

В очи тебе глядючи, молча слезы лью,

Не умею высказать, как тебя люблю.

[1858]

* * *

Источник за вишневым садом,

Следы голых девичьих ног,

И тут же оттиснулся рядом

Гвоздями подбитый сапог.

Все тихо на месте их встречи,

Но чует ревниво мой ум

И шепот, и страстные речи,

И ведер расплесканных шум...

[1858]

* * *

O друг, ты жизнь влачишь, без пользы увядая,

Пригнутая к земле, как тополь молодая;

Поблекла свежая ветвей твоих краса,

И листья кроет пыль и дольная роса.

О, долго ль быть тебе печальной и согнутой?

Смотри, пришла весна, твои не крепки путы,

Воспрянь и подымись трепещущим столбом,

Вершиною шумя в эфире голубом!

[1858]

* * *

В совести искал я долго обвиненья,

Горестное сердце вопрошал довольно

Чисты мои мысли, чисты побужденья,

А на свете жить мне тяжело и больно.

Каждый звук случайный я ловлю пытливо,

Песня ли раздастся на селе далеком,

Ветер ли всколышет золотую ниву

Каждый звук неясным мне звучит упреком.

Залегло глубоко смутное сомненье,

И душа собою вечно недовольна:

Нет ей приговора, нет ей примиренья,

И на свете жить мне тяжело и больно!

Согласить я силюсь, что несогласимо,

Но напрасно разум бьется и хлопочет,

Горестная чаша не проходит мимо,

Ни к устам зовущим низойти не хочет!

[1858]

* * *

Минула страсть, и пыл ее тревожный

Уже не мучит сердца моего,

Но разлюбить тебя мне невозможно,

Все, что не ты,- так суетно и ложно,

Все, что не ты,- бесцветно и мертво.

Без повода и права негодуя,

Уж не кипит бунтующая кровь,

Но с пошлой жизнью слиться не могу я,

Моя любовь, о друг, и не ревнуя,

Осталась та же прежняя любовь.

Так от высот нахмуренной природы,

С нависших скал сорвавшийся поток

Из царства туч, грозы и непогоды

В простор степей выносит те же воды

И вдаль течет, спокоен и глубок.

[1858]

* * *

Когда природа вся трепещет и сияет,

Когда ее цвета ярки и горячи,

Душа бездейственно в пространстве утопает

И в неге врозь ее расходятся лучи.

Но в скромный, тихий день, осеннею погодой,

Когда и воздух сер, и тесен кругозор,

Не развлекаюсь я смиренною природой,

И немощен ее на жизнь мою напор.

Мой трезвый ум открыт для сильных вдохновений,

Сосредоточен я живу в себе самом,

И сжатая мечта зовет толпы видений,

Как зажигательным рождая их стеклом.

Винтовку сняв с гвоздя, я оставляю дом,

Иду меж озимей, чернеющей дорогой;

Смотрю на кучу скирд, на сломанный забор,

На пруд и мельницу, на дикий косогор,

На берег ручейка болотисто-отлогий,

И в ближний лес вхожу. Там покрасневший клен,

Еще зеленый дуб и желтые березы

Печально на меня свои стряхают слезы;

Но дале я иду, в мечтанья погружен,

И виснут надо мной полунагие сучья,

А мысли между тем слагаются в созвучья,

Свободные слова теснятся в мерный строй,

И на душе легко, и сладостно, и странно,

И тихо все кругом, и под моей ногой

Так мягко мокрый лист шумит благоуханный.

[1858]

* * *

Ты знаешь, я люблю там, за лазурным сводом,

Ряд жизней мысленно отыскивать иных

И, путь свершая мой, с улыбкой мимоходом

Смотрю на прах забот и горестей земных.

Зачем же сердце так сжимается невольно,

Когда твой встречу взор, и так тебя мне жаль,

И каждая твоя мгновенная печаль

В душе моей звучит так долго и так больно?

[1858]

* * *

Замолкнул гром, шуметь гроза устала,

Светлеют небеса;

Меж черных туч приветно засияла

Лазури полоса.

Еще дрожат цветы, полны водою

И пылью золотой,

О, не топчи их с новою враждою

Презрительной пятой.

[1858]

* * *

Змея, что по скалам влечешь свои извивы

И между трав скользишь, обманывая взор,

Помедли, дай списать чешуйный твой узор:

Хочу для девы я холодной и красивой

Счеканить по тебе причудливый убор.

Пускай, когда она, скользя зарей вечерней,

К сопернику тайком счастливому пойдет,

Пускай блестит, как ты, и в золоте и в черни,

И пестрый твой в траве напоминает ход!

[1858]

* * *

Ты жертва жизненных тревог,

И нет в тебе сопротивленья,

Ты, как оторванный листок,

Плывешь без воли по теченью;

Ты как на жниве сизый дым:

Откуда ветер ни повеет,

Он только стелется пред ним

И к облакам бежать не смеет;

Ты словно яблони цветы,

Когда их снег покрыл тяжелый:

Стряхнуть тоску не можешь ты,

И жизнь тебя погнула долу;

Ты как лощинка в вешний день:

Когда весь мир благоухает,

Соседних гор ложится тень

И ей одной цвести мешает;

И как с вершин бежит в нее

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой А.К. Сборники

Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы

Поэт Иннокентий Анненский говорил о педагогическом, воспитательном значении произведений этого поэта, религиозный мыслитель Иоанн (Шаховской) нашел в его стихотворениях и поэмах пророческий дух, а российские читатели уже многих поколений, услышав в детстве его стихи, возвращаются к ним снова и снова.Алексей Константинович Толстой (1817–1875) был наделен удивительным творческим даром – он оставил замечательные литературные произведения едва ли не во всех литературных жанрах. Но современники ценили прежде всего его поэтический гений, многообразно воплощенный в стихотворениях и поэмах, в балладах и сатире. В книгу вошло большинство написанных А.К. Толстым стихотворений и поэм, сатирические и юмористические произведения, включая сочинения Козьмы Пруткова, к созданию которых поэт имеет самое непосредственное отношение.

Алексей Константинович Толстой

Поэзия / Стихи и поэзия
Семья вурдалака
Семья вурдалака

Алексей Константинович Толстой писал прозу редко — в сущности, все его непоэтическое художественное наследие составляют роман «Князь Серебряный» и несколько рассказов. Однако эти рассказы занимают поистине выдающееся место в готической литературе и демонстрируют удивительное сочетание знакомства автора с лучшими европейскими образцами жанра и национальной оригинальности восприятия.В рассказах Толстого встают из могил жестокие упыри и охотятся на живых кровожадные вампиры-вурдалаки, оживают призраки и лица на портретах, случаются опасные и странные чудеса и царит атмосфера мрачной тайны и пугающей обреченности, не уступающая лучшим образцам европейской готики. Вторую часть сборника составляют баллады, тоже посвященные мистическим темам — оборотням и чудовищам, переходам из тела в тело и древнерусским витязям, вступающим в смертельную схватку с загадочными порождениями Тьмы.

Алексей Константинович Толстой

Мистика

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное / Документальная литература / Военная история
Палеолит СССР
Палеолит СССР

Том освещает огромный фактический материал по древнейшему периоду истории нашей Родины — древнекаменному веку. Он охватывает сотни тысяч лет, от начала четвертичного периода до начала геологической современности и представлен тысячами разнообразных памятников материальной культуры и искусства. Для датировки и интерпретации памятников широко применяются данные смежных наук — геологии, палеогеографии, антропологии, используются методы абсолютного датирования. Столь подробное, практически полное, обобщение на современном уровне знания материалов по древнекаменному веку СССР, их интерпретация и историческое осмысление предпринимаются впервые. Работа подводит итог всем предшествующим исследованиям и определяет направления развития науки.

Александр Николаевич Рогачёв , Борис Александрович Рыбаков , Зоя Александровна Абрамова , Николай Оттович Бадер , Павел Иосифович Борисковский

История
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука