Читаем Стихотворения (сборник) полностью

Не связать тебя всю во единый сноп!

Уж вы думы мои, думушки,

Не стряхнуть вас разом с плеч долой,

Одной речью-то вас не высказать!

По тебе ль, нива, ветер разгуливал,

Гнул колосья твои до земли,

Зрелые зерна все разметывал!

Широко вы, думы, порассыпались...

Куда пала какая думушка,

Там всходила люта печаль-трава,

Вырастало горе горючее!

[1856]

* * *

Край ты мой, родимый край,

Kонский бег на воле,

В небе крик орлиных стай,

Волчий голос в поле!

Гой ты, родина моя!

Гой ты, бор дремучий!

Свист полночный соловья,

Ветер, степь да тучи!

[1856]

* * *

Грядой клубится белою

Над озером туман;

Тоскою добрый молодец

И горем обуян.

Не довеку белеется

Туманная гряда,

Рассеется, развеется,

А горе никогда!

[1856]

* * *

Колышется море; волна за волной

Бегут и шумят торопливо...

О друг ты мой бедный, боюся, со мной

Не быть тебе долго счастливой:

Во мне и надежд и отчаяний рой,

Кочующей мысли прибой и отбой,

Приливы любви и отливы!

[1856]

* * *

О, не пытайся дух унять тревожный,

Твою тоску я знаю с давних пор,

Твоей душе покорность невозможна,

Она болит и рвется на простор.

Но все ее невидимые муки,

Нестройный гул сомнений и забот,

Все меж собой враждующие звуки

Последний час в созвучие сольет,

В один порыв смешает в сердце гордом

Все чувства, врозь которые звучат,

И разрешит торжественным аккордом

Их голосов мучительный разлад.

[1856]

* * *

Смеркалось, жаркий день бледнел неуловимо,

Над озером туман тянулся полосой,

И кроткий образ твой, знакомый и любимый,

В вечерний тихий час носился предо мной.

Улыбка та ж была, которую люблю я,

И мягкая коса, как прежде, расплелась,

И очи грустные, по-прежнему тоскуя,

Глядели на меня в вечерний тихий час.

[1856]

КРЫМСКИЕ ОЧЕРКИ

1

Над неприступной крутизною

Повис туманный небосклон;

Tам гор зубчатою стеною

От юга север отделен.

Там ночь и снег; там, враг веселья,

Седой зимы сердитый бог

Играет вьюгой и метелью,

Ярясь, уста примкнул к ущелью

И воет в их гранитный рог.

Но здесь благоухают розы,

Бессильно вихрем снеговым

Сюда он шлет свои угрозы,

Цветущий берег невредим.

Над ним весна младая веет,

И лавр, Дианою храним,

В лучах полудня зеленеет

Над морем вечно голубым.

2

Клонит к лени полдень жгучий,

Замер в листьях каждый звук,

В розе пышной и пахучей,

Нежась, спит блестящий жук;

А из камней вытекая,

Однозвучен и гремуч,

Говорит, не умолкая,

И поет нагорный ключ.

3

Всесильной волею аллаха,

Дающего нам зной и снег,

Мы возвратились с Чатырдаха

Благополучно на ночлег.

Все налицо, все без увечья:

Что значит ловкость человечья!

А признаюсь, когда мы там

Ползли, как мухи, по скалам,

То мне немного было жутко:

Сорваться вниз плохая шутка!

Гуссейн, послушай, помоги

Стащить мне эти сапоги,

Они потрескались от жара;

Да что ж не видно самовара?

Сходи за ним; а ты, Али,

Костер скорее запали.

Постелим скатерти у моря,

Достанем ром, заварим чай,

И все возляжем на просторе

Смотреть, как пламя, с ночью споря,

Померкнет, вспыхнет невзначай

И озарит до половины

Дубов зеленые вершины,

Песчаный берег, водопад,

Крутых утесов грозный ряд,

От пены белый и ревущий

Из мрака выбежавший вал

И перепутанного плюща

Концы, висящие со скал.

4

Ты помнишь ли вечер, как море шумело,

В шиповнике пел соловей,

Душистые ветки акации белой

Качались на шляпе твоей?

Меж камней, обросших густым виноградом,

Дорога была так узка;

В молчанье над морем мы ехали рядом,

С рукою сходилась рука.

Ты так на седле нагибалась красиво,

Ты алый шиповник рвала,

Буланой лошадки косматую гриву

С любовью ты им убрала;

Одежды твоей непослушные складки

Цеплялись за ветви, а ты

Беспечно смеялась - цветы на лошадке,

В руках и на шляпе цветы!

Ты помнишь ли рев дождевого потока

И пену и брызги кругом;

И как наше горе казалось далeко,

И как мы забыли о нем!

5

Вы всe любуетесь на скалы,

Одна природа вас манит,

И возмущает вас немало

Мой деревенский аппетит.

Но взгляд мой здесь иного рода,

Во мне лицеприятья нет;

Ужели вишни не природа

И тот, кто ест их, не поэт?

Нет, нет, названия вандала

От вас никак я не приму:

И Ифигения едала,

Когда она была в Крыму!

6

Туман встает на дне стремнин,

Среди полуночной прохлады

Сильнее пахнет дикий тмин,

Гремят слышнее водопады.

Как ослепительна луна!

Как гор очерчены вершины!

В сребристом сумраке видна

Внизу Байдарская долина.

Над нами светят небеса,

Чернеет бездна перед нами,

Дрожит блестящая роса

На листьях крупными слезами...

Душе легко. Не слышу я

Оков земного бытия,

Нет места страху, ни надежде,

Что будет впредь, что было прежде

Мне все равно - и что меня

Всегда как цепь к земле тянуло,

Исчезло все с тревогой дня,

Все в лунном блеске потонуло...

Куда же мысль унесена?

Что ей так видится дремливо?

Не средь волшебного ли сна

Мы едем вместе вдоль обрыва?

Ты ль это, робости полна,

Ко мне склонилась молчаливо?

Ужель я вижу не во сне,

Как звезды блещут в вышине,

Как конь ступает осторожно,

Как дышит грудь твоя тревожно?

Иль при обманчивой луне

Меня лишь дразнит призрак ложный

И это сон? О, если б мне

Проснуться было невозможно!

7

Как чудесно хороши вы,

Южной ночи красоты:

Моря синего заливы,

Лавры, скалы и цветы!

Но мешают мне немножко

Жизнью жить средь этих стран:

Скорпион, сороконожка

И фигуры англичан.

8

Обычной полная печали,

Ты входишь в этот бедный дом,

Который ядра осыпали

Недавно пламенным дождем;

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой А.К. Сборники

Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы

Поэт Иннокентий Анненский говорил о педагогическом, воспитательном значении произведений этого поэта, религиозный мыслитель Иоанн (Шаховской) нашел в его стихотворениях и поэмах пророческий дух, а российские читатели уже многих поколений, услышав в детстве его стихи, возвращаются к ним снова и снова.Алексей Константинович Толстой (1817–1875) был наделен удивительным творческим даром – он оставил замечательные литературные произведения едва ли не во всех литературных жанрах. Но современники ценили прежде всего его поэтический гений, многообразно воплощенный в стихотворениях и поэмах, в балладах и сатире. В книгу вошло большинство написанных А.К. Толстым стихотворений и поэм, сатирические и юмористические произведения, включая сочинения Козьмы Пруткова, к созданию которых поэт имеет самое непосредственное отношение.

Алексей Константинович Толстой

Поэзия / Стихи и поэзия
Семья вурдалака
Семья вурдалака

Алексей Константинович Толстой писал прозу редко — в сущности, все его непоэтическое художественное наследие составляют роман «Князь Серебряный» и несколько рассказов. Однако эти рассказы занимают поистине выдающееся место в готической литературе и демонстрируют удивительное сочетание знакомства автора с лучшими европейскими образцами жанра и национальной оригинальности восприятия.В рассказах Толстого встают из могил жестокие упыри и охотятся на живых кровожадные вампиры-вурдалаки, оживают призраки и лица на портретах, случаются опасные и странные чудеса и царит атмосфера мрачной тайны и пугающей обреченности, не уступающая лучшим образцам европейской готики. Вторую часть сборника составляют баллады, тоже посвященные мистическим темам — оборотням и чудовищам, переходам из тела в тело и древнерусским витязям, вступающим в смертельную схватку с загадочными порождениями Тьмы.

Алексей Константинович Толстой

Мистика

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное / Документальная литература / Военная история
Палеолит СССР
Палеолит СССР

Том освещает огромный фактический материал по древнейшему периоду истории нашей Родины — древнекаменному веку. Он охватывает сотни тысяч лет, от начала четвертичного периода до начала геологической современности и представлен тысячами разнообразных памятников материальной культуры и искусства. Для датировки и интерпретации памятников широко применяются данные смежных наук — геологии, палеогеографии, антропологии, используются методы абсолютного датирования. Столь подробное, практически полное, обобщение на современном уровне знания материалов по древнекаменному веку СССР, их интерпретация и историческое осмысление предпринимаются впервые. Работа подводит итог всем предшествующим исследованиям и определяет направления развития науки.

Александр Николаевич Рогачёв , Борис Александрович Рыбаков , Зоя Александровна Абрамова , Николай Оттович Бадер , Павел Иосифович Борисковский

История
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука