Не раз ты слышала признанье[26]:«Не стою я любви твоей».Пускай мое она созданье —Но как я беден перед ней…Перед любовию твоеюМне больно вспомнить о себе —Стою, молчу, благоговеюИ поклоняюся тебе…Когда, порой, так умиленно,С такою верой и мольбойНевольно клонишь ты коленоПред колыбелью дорогой,Где спит она – твое рожденье —Твой безымянный херувим, —Пойми ж и ты мое смиреньеПред сердцем любящим твоим.
1851
Петербург
Наш век
Не плоть, а дух растлился в наши дни,И человек отчаянно тоскует…Он к свету рвется из ночной тениИ, свет обретши, ропщет и бунтует.Безверием палим и иссушен,Невыносимое он днесь выносит…И сознает свою погибель он,И жаждет веры – но о ней не просит…Не скажет ввек, с молитвой и слезой,Как ни скорбит перед замкнутой дверью:«Впусти меня! – Я верю, Боже мой!Приди на помощь моему неверью!..»
10 июля 1851
Москва
Волна и дума
Дума за думой, волна за волной —Два проявленья стихии одной:В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,Здесь – в заключении, там – на просторе, —Тот же все вечный прибой и отбой,Тот же все призрак тревожно-пустой.
14 июля 1851
Москва
* * *
О, не тревожь меня укорой справедливой!Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:Ты любишь искренно и пламенно, а я —Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.И, жалкий чародей, перед волшебным миром,Мной созданным самим, без веры я стою —И самого себя, краснея, сознаюЖивой души твоей безжизненным кумиром.
Между июлем 1850 и серединой 1851
* * *
Не остывшая от зною,Ночь июльская блистала…И над тусклою землеюНебо, полное грозою,Все в зарницах трепетало…Словно тяжкие ресницыПодымались над землею,И сквозь беглые зарницыЧьи-то грозные зеницыЗагоралися порою…
14 июля 1851
По дороге из Москвы в Петербург
* * *
В разлуке есть высокое значенье[27]:Как ни люби, хоть день один, хоть век,Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,И рано ль, поздно ль пробужденье,А должен наконец проснуться человек…