Стихотворения том 1 (СИ)

Ни общеньем с Шивою сторуким,

Ни моленьем к богу, что распят.

Жизнь проформа для времён текущих,

Что им относительный субъект! –

Микрофлора на небесной гуще

Скопища созвездий и планет…

Это так, да плетью хлещет вены

Осознанье собственного Я,

Для себя имеющего цену

В грубых закоулках бытия --

Жить, вдыхая воздух перепрелый,

Грызть холодный мартовский снежок,

Пронося себя не просто телом

По кривым излучинам дорог,

А хрипящим сгустком откровенья,

Всежеланья или вселюбви

От минуты своего рожденья

До последних скрипов половиц!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Побродить по морю Иисусом,

Жить всё время в сладостном июле,

Нарожать десяток белобрысых

Ребятишек с девой-красотулей;

Дом построить посреди Эдема,

Яблоневый сад вкопать в планету,

Получив бессмертье вместо премий

За служенье Истине и Свету;

Бинт один на тысячу болящих,

Каравай на тысячу нудящих,

А потом распятым «грянуть в ящик»,

Завернувшись в плащаницу-плащик…

Лбом стуча о холодящий мрамор

То ли в горе, то ли в наслажденьи,

Человек не выведает драмы

О моём обманном воскрешенье.

Даже муза, дерзостная Клио,

Скроет от потомков артефакты,

Что грешил я в жизни не брезгливо,

Не слепцом с извечной катарактой.

Да, грешил!

И в этом соль и сахар,

Пряная свобода, безоковность,

А не власяница под рубахой

Кающихся Магдален и Овнов!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Собственно, кому какое дело

До причин, питавших мягкотелость,

До итогов жизни человека,

Веку не поставившего вехи?

Был – и нет… и к утренней побудке

Не бунтуют атомы в желудке

И будильник напряжён углами

В чью-то непроснувшуюся память…

Атрибуты действия спонтанны:

Соль морская женщине для ванны,

А мужчине дерево вдубасить

В землю отслужившей ипостасью…

Собственно, все люди словно штампы,

Дети прорезаются эстампом

И берлоги строятся руками

Тех, кого зовём мы мужиками…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я чувствователь, созерцатель,

Умеющий прикоснуться

К любому из трёх понятий

Вне рамочек конституций.

Надежду я глажу нежно,

Испытывая неловкость

За собственную мятежность,

Взятой страною в скобки.

Нет-нет, никакой обиды

Ни в строчках и ни в наречьях –

Не созданный для корриды

Быкам не кровавит плечи!..

А Вера?

А Вера где-то,

Её не погладишь толком,

Она по волнам корветом,

Она по груди осколком

Скользнула, оставив рану

И, как не бинтуй холстиной,

Боль сделалась постоянной,

Причинной и непричинной!

Последнее из понятий,

Стучащее по вискам мне –

Любовь!..

Ты моё заклятье,

А я твой пустой подрамник!

А я твой мальчишка в шортах

С Надеждою на ладонях –

Вноси в меня натюрморты

На светлом лиричном фоне!

“””””””””””””””””””

Отщепенцев вешали на реях,

Честных ведьм сжигали на кострах,

И вплывала в будущее Гея

Средоточьем злобы и добра.

Род людской живуч противоречьем

От неандертальцев и до нас,

От дубин до пулемёта «Стечкин»,

До бронежилетов от кирас.

Сколько в нас необратимой дури,

Сколько недовольства и забот,

Сколько блох, вгрызающихся в шкуры

И глядящих в чавкающий рот!

Есть и спать, и с женщиной любиться,

И входить на верхнюю ступень,

Зреть оттуда на ничтожность фрикций

Тех, кого твоя накрыла тень…

Это так, скулёж от недопитья,

От недожеванья шашлыка,

От недолюбви к мадонне Литта,

Чудом проскользнувшей сквозь века.

Это не кислятина, не горечь,

Это мысли, чёрт бы их побрал,

Сохнущие тряпкой на заборе,

Оградившем временнОй портал…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

На вершины клёнов нахлобучив

Серые медлительные тучи,

Осень вытрясает одеяло

С листьями, расцвеченными ало.

Ладно, пусть не ало, а багряно,

Бог с ним, уведу себя в шаблонность,

Не всегда сияет филигранно

Слово на залапанной короне…

То ли дождь, а то ли просто морось,

Капель нет, но набухает влажно

Звуками питающийся город

И недвижный выкидыш бумажный…

Всё нормально, рыцари и дамы,

Шелестите ножками по миру,

Вытряхнув из-за рубашки камень

В звукоряд трамвайного клавира!

Пробежит раскрашеный вагончик,

Отстучит мелодию на шпалах,

И опять прорвётся там, где тоньше,

В серый день кленовая усталость…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Поэт слагал стихи, ботаник плёл гербарий,

Сапожник сапоги тачал, и пел певец,

А море в валунах залечивало раны,

Сукровицу неся на берег за прибой.

Де Лиль был упоён словами «Марсельезы»,

Царь-пушка у Кремля – игрушечный малыш,

И в бородах расстриг капуста застревала,

Когда глотали щи, похмелием зверясь…

А здесь сентябрь плывёт шестнадцатым мгновеньем, Отличным от других, но чем, мне не понять,

Возможно, только тем, что стал на сутки старше

Царь-колокол земной, летящий по дуге…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

16.09.05.

При выходе с подмостков хлопнуть дверью,

Замкнуть себя в бездейственность, в безверье, И никогда не выбегать на сцену –

Таков итог нестройных размышлений.

На письменном столе неразбериху

Устроить, довести себя до крика

И всё смахнуть в плетёную корзину,

Блаженным креслом выпрямляя спину.

Чаи гонять в домашней обстановке,

Жевать беззубо кашу из перловки,

К овсянке джентльменски приобщаться –

И никаких тебе инсинуаций!

Но это было, это забегало

Раз десять или двадцать со скандалом

И вытеснялось вновь столпотвореньем

Мирских забот, что противу теченья.

Мир без меня и скучен и подавлен,

Партер гудит – и что ему до травли,

До тайных и невидимых обструкций,

Мешающих поэту разогнуться!..

И чтить стихи, плетённые из нервов,