Стиховорения и драмы

— Так ты изволил говорить, что князя Михайла Васильевича Скопина царь все еще в Москве держит. Что б это значило?

— А бог весть.

— Пора бы в поле, вот скоро май месяц, дороги просохли, войску поход будет легкий.

— Лучшее время в году, да и бог ведро посылает.

— А дела-то осталося князю Скопину довольно: Тушинский все еще беснуется в Калуге, поляки грабят около Старицы, а сам их король Жигмунт проклятый бьется об стены Смоленска.

— Ну что же? Жигмунту плоха удача с Смоленском, бьется об стены, да и лоб разобьет. Там воевода-то Шеин самому князю Михайлу под стать.

— Да, да он поляков потчевает со стены такою смородиною, что они себе оскомину наели.

— А ворам сапегиным около Старицы и уж не до жиру, а быть бы живу.

— Эх, их от Дмитрова Куакин-то пугнул! Говорят, на лыжах к ним подъехал; а поляк, как волк, на лыжах ходить не умеет. Их, слышно, там в глубоком снеге пропасть похоронили.

— Правда, правда; мой брат двоюродный ходил с Куракиным и все дело мне рассказывал. Мертвых кучами клали, да жгли. И поделом этой нехристи поганой: всю Русь раграбили. А уж о Тушинском что и говорить? Ему плохие пиры в Калуге; шайка у него осталась малая, и бояре почти все от него поотстали.

— Ох, эти бояре, бояре! Они-то и беду всю сделали, и нас-то, людей малых, в соблазн ввели.

— Ну, не все бояре под одну стать. Вот князь Михаил чист пред богом: в руке меч, а в сердце крест божий. Его и Маринка-ведьма не обморочит.

— Об нем речи не было; а пора бы ему Тушинскую гадину вконец сгубить.

Другой

Что? Иль об калужском царике говорите? Ему уж куда плохо пришлось. Я намеднясь к брату писал: «Покинь, мол, его; несдобровать ему».

— Аль брат твой Федотка все еще у него служит?

Другой

При нем.

— Неужели еще все верит Самозванцу? Казалось, Федот малый смышленый.

Другой

Верит не верит, а служит. Теперь время смутное: норовишь, как бы с голода не умереть. Думаешь тут одного брата разорят, так у другого кусок лишний останется.

— Ах ты, бессовестная душа!

Другой

Ну, вот ты и раниться стал! Теперь, как нам бог князя Михаила дал, так и Федот от Самозванца отстанет; а прежде и все мы ему служили.

— Тогда еще обмана не проведали.

Другой

А вел-то нас сам Прокофий Петрович. Что? И он небось верил?

— Не тебе про то знать. Верил ли он, нет ли, не ведаю; да и не нам с тобою догадываться, какую он думу думает.

— Да и нескоро догадаешься, что у него в голове.

— А какие это ратники переходят там через улицу?

— Это дворянские ратники, что в Москву идут.