Стиховорения и драмы

Кольцо

(указывая на Мещеряка)

Не верь ему! Тебя он ненавидит.

Ермак

За что?

Кольцо

О, кто в сердечной мгле прочтет,

За что любовь иль ненависть пылает?
Но помнишь ли: когда был брат его
Советом осужден к позорной смерти,
Не ты ли первый голос подал свой?

Ермак

Не я его — законы осудили.

За это ли мне Мещеряк отмстит?

Кольцо

Он горд и жаждал атаманской власти.

Ермак

Так что ж? Он сам в вожди меня избрал.

Кольцо

Поверь мне: не мечтою я обманут.

Ермак

Любовь ко мне твой ослепляет взор.

Кольцо

О, ты погибнешь! Сердцем благородным

Чуждаяся обмана и измен,
Ты веришь всем.

Ермак

Ты слишком недоверчив!

Эх! жизнь того не стоит, чтобы я
Стал мучиться, терзаться подозреньем,
Обман и ложь читать во всех глазах,
Страшиться, друга к сердцу прижимая,
И в чаше круговой отраву пить.
Не лучше ль разом смерть, чем жизнь влачить,
Всечасно смерти ожидая?
Но прекрати сей тщетный разговор.
К чему смущать сомнением холодным
И горестью торжественный сей час,
В котором тишина и луч отрады
Моим глазам блеснули в первый раз?
О друг мой, знай: моя судьба решилась.
Когда мне сон сомкнул усталый взор,
Отчаянье в груди моей гнездилось
И в будущем являлися очам
Лишь труд и смерть, за смертию мученья, —
Степь беспредельная, где я блуждал
Без отдыха, покоя, утешенья,
Без цели, без надежды, без похвал
И без всего! отверженный Россией,
Отверженный из самых недр земли,
Носящий на челе печать проклятья,
Предмет презрения для самого себя.
О сладкий сон! Мои сомкнувши вежды,
Ты радость в грудь мою пролил;
Мои мечты, мои надежды
В увядшем сердце пробудил.
Не смейся! Не игра воображенья:
В нем истина, мой друг, явилась мне.

Кольцо

Твоим словам охотно верю я.

Когда в тени родительского крова
Я жил еще на берегах Оки —
Ах светлая Ока! ее теченью
Уже давно не радовался я —
Тогда мне говорил святой отшельник,
Что в тихий час, когда все в мире спит,
И в нас молчит страстей волненье бурных,
Спокойный дух наш ближе к небесам,
И ночи мрак нам открывает тайны,
Безвестные заботливому дню.

Ермак

То не было мечтание пустое;

Нет, друг мой, то был глас небес благих.
Он мне шептал: «Покой и примиренье»;
Он усыплял мучения мои.
Я чувствую, мне сердце в том порукой,
Грядущего завеса поднялась;
Вся жизнь моя открыта предо мною,
Я в небесах судьбу свою читал.
Пойду на смерть, но смелою стопою:
Мне сладкий глас прощенье обещал.
Послушай! Завтра пред дружиной нашей
Падут толпы несметные врагов,
Падут врата Кучумовой столицы
И древнего царя златой престол;
Наш меч расширит родины границы,
К ее венцам придаст еще венец.
Тогда, мой друг, в Россию возвратися,
Иди в Москву, неси к ногам царя
И злато и меха, добычу брани,
Скажи ему: «Вот наших плод трудов!
Со мной к тебе сии прислало дани
Раскаянье преступных казаков».

Кольцо

Но как, скажи, предстану к Иоанну?

Уже давно я осужден на смерть,
И ждет меня правдивый меч закона,
И мне ль главу на плаху несть?

Ермак

С тобой

Богатый выкуп дам я — жезл Сибири.
Нас Иоанн простит: его рука
Разрушит приговор законов строгих.
О, ты постиг ли, как счастливы мы?
Мой друг! мы будем вновь сыны России,
Она в свои объятья примет нас.
У нас отчизна будет, братья будут,
Законы, церковь, царь, победы, гордость, честь.
О край родной! нам можно будет
Тебя своим, своим назвать,
Жить для тебя и за твоё величье
В сраженьях славных умирать!

Кольцо

Ты помнишь ли, Ермак, когда по Волге

С богатою добычей плыли мы,
Я говорил: «Возьмите всё богатство,
Но дайте право мне хоть раз сказать:
«Мои сограждане, моя Россия!»
Но я не смел такого счастья ждать.

Ермак

Исполни, друг, ещё одно прошенье!..

На волжских берегах там, где в неё
Впадает Кама, бедная деревня
Скрывается в лесу, и близ неё,
Между кустарников, к реке спускаясь,
Чуть видится смиренной хаты кров.
Мне этот кров дороже всей вселенной!
Там, друг мой, там живет она — она,
Которую любил я боле жизни,
Которую любить не смею я.
Ах, прежде взор её, её улыбка
Средь жизненных трудов казались мне
Звездами счастья, миром, небом, раем.
Она меня любила: я мечтал,
Что с нею жизнь как сон промчится сладкий. —
Всё, всё утрачено! Но, верный друг,
Скажи, как я раскаялся, терзался,
Как я страдал, какие слезы лил.
И если не совсем она забыла
Преступника, который в прежни дни
Её любил так пламенно, так нежно,
Скажи, что он, как прежде, верный ей,
Хранит в душе её прелестный образ.
Я об одном молю: не о любви,
Давно забытой ею, не о дружбе;
Нет: лишь о том прошу, чтобы она
Не ненавидела, не презирала,
Молилась за меня. Её мольбам
Доступны небеса; они внимают
Прошению её невинных уст
И, может быть, со мною примирятся.
Короткий срок назначен дням моим;
Но я бы лёг спокойнее в могилу,
Когда бы мог ещё пред смертью знать,
Что обо мне хоть раз вздохнула Ольга.

Кольцо

Но в этой хижине ужель она

Одна живет?

Ермак

(с напряжением)

Нет... с нею старец...

О друг!.. сей старец был... моим отцом.
Но он проклял меня.

Кольцо

Бесчеловечный!

Ермак

О нет! он прав был. На руках моих

Убитых мной невинных кровь дымилась.
Да, он был прав, и грозное проклятье
Исполнилося надо мной: оно
На Ермака весь ад вооружило;
И злобный дух преследует меня;
Он шепчет мне всечасно: «Что ты медлишь?
Тебя давно уж ждет подземный мрак.
Ермак! Земля благословенна небом,
Проклятому нет места на земле!»

Кольцо

О полно!

Ермак

Светлый мир мне гроб пространный;

Среди живых как мертвый я брожу.
И слезы то бегут из глаз, то скрытно
Они падут на сердце, как огонь.
О друг мой!

(Упадая на плечо Кольца)

Расскажи ему мои страданья;

Скажи, что их свинцовая рука
Сии власы до срока иссушила,
По юному челу морщины провела
И что болезнь измученного сердца
В немного лет всю жизнь мою сожгла.
Скажи, что мне судьба моя известна;
Мне смерти приговор прощение его;
Но в нем все счастье, все мое блаженство,
Его я жду, как рая самого.
О, я прошу лишь одного — прощенья.
Прощенья! Об одном его молю:
Пусть буду я отверженным, забытым —
Но не проклятым! — Лишь прощенным быть,
И после умереть.

Кольцо

Во цвете жизни

Зачем тебе о смерти говорить?

Ермак

Нет! я себя обманывать не стану;

Мне сердца глас, мне небо говорит,
Что скоро нить моей прервется жизни.
И сладкий сон, которым возвращен
Покой в мою волнуемую душу,
О друг мой, верь мне, не обманчив он!
Вся жизнь прошедшая глазам явилась,
Я видел вновь те счастливые дни,
Когда, любим отцом, любимый Ольгой,
Так смело я в грядущее смотрел.
И вновь она была моей невестой,
И вновь ее опричник похищал;
Но под моим мечом окровавленым
Его на землю падала глава.
И я бежал, отцом благословенный.
Везде гоним, скитался я в лесах;
И долго там бродивши без приюта,
Везде преследуем толпой врагов
Я забывал закон и дободетель,
Вступал в дружину смелых казаков.
Тогда отца проклятие гремело,
И я душой в уныние впадал...
Но наконец раздался голос с неба,
И в срдце отолосок отвечал!
О говорил: «Надейся и молися,
Ты в примирении услышишь смерти весть».

(После некоторого молчания)

Мне не видать тебя, земля родная;

Мне не вступать в державную Москву!
Я в битвах здесь сложу свою главу,
Мой примет труп земля чужая.
Но в час последний, роковой,
Тебя, Сибирь, мои обнимут длани,
Как воин жмет хладеющей рукой
Кровавый щит, приобретенный в брани.
Но сотники уж в ставку собрались,
Нас ждет посол. Пойдем.

Ермак и Кольцо уходят, а во время последних слов Ермака вооруженные казаки собираются в отдалении.