Стилет - Обратный отсчет

Огромное красное солнце приготовилось к своему падению за горизонт, завершив тем самым последний день зимы. Самолет начал разворачиваться к нему правым бортом, и тогда, словно вырвавшись из пылающего круга, появился быстро летящий вертолет с хищными контурами. Большой, серебристый и показавшийся мальчику ухмыляющимся лайнер и боевая машина, прозванная "Черной Акулой", начали сближение.

* * *

Совсем другое солнце было сейчас перед глазами Стилета. Находясь в метрах трехстах от большого заминированного лайнера, на борту "Черной Акулы", Стилет смотрел на сидящего перед ним Зелимхана и видел совсем другое солнце. Это было маленькое холодное солнце того новогоднего утра, когда на улицах города Грозного погибала русская армия. Колонны бронетехники вползали на узкие улицы незнакомого города, часто без прикрытия пехоты, под сырым, пронизывающим ветром и вовсе не рождественским снегом - просто движущиеся мишени. И за ними бежали грозненские мальчишки, играя в известную всем игру "Чур мое!". Игнат тоже помнил эту игру по своему детству, и многие, находящиеся в тот день в новогоднем Грозном, помнили ее. Чур мое! Кто первый - тому и принадлежит. Для грозненских мальчишек взрослые приготовили особенную версию этой детской забавы. Они бежали за нашими танками, машинами пехоты и БТРами, они знали все подворотни в этом городе и иногда ссорились между собой, когда старший отбирал у младшего любимую игрушку:

- Исса (или Ахмет, или Арсланчик), зачем сделал? А? Я бежал за этим танком с вокзала! Зачем сделал, а?! Чур мое!

У мальчишек были в руках бутылки с "коктейлем Молотова", с зажигательной смесью, которыми они подрывали нашу бронетехнику. Потом сшибали с машин пулеметы, иное оружие и продавали взрослым на базаре. Чур мое! А негодный Исса, или Ахмет, или Арсланчик, подрывают мой танк, который я преследую аж с вокзала.

Вот такие новогодние развлечения приготовили взрослые для грозненских мальчишек.

... Стилет прислонился головой к обшивке борта - он первый раз был пассажиром этой таинственной и грозной боевой машины "Ка-50" - "Черной Акулы". Стилет вспоминал свой разговор с Дедом, произошедший за некоторое время до новогоднего расстрела.

- Павел Александрович, зачем вводить войска? Это будет мясорубка. Это будет народная война, хотя сейчас у сепаратистов есть поддержка незначительного меньшинства населения...

- Решение уже принято, сынок.

- Но ведь для этого есть специальные средства, зачем вводить войска? Устроим себе похлеще Афганистана...

- Что я могу тебе сказать? - Дед покачал головой и печально вздохнул.

- Для выполнения таких задач есть специальные подразделения...

- Как ты сказал, сынок, - таких задач? - Дед посмотрел на Стилета и негромко проговорил: - Значит, на самом деле ставятся совсем другие задачи. - Он печально улыбнулся. - Да и в нашем ведомстве многие говорят: "А чего бы не повоевать? Надо покончить с беспределом".

- Но ведь это самый безумный способ...

Стилет вспомнил, как блестели глаза и загадочны были улыбки у многих перед началом событий. Да, в определенных государственных ведомствах люди посвящены в некую высшую тайну, они - профессионалы и знают, как на практике реализовывать интересы государства... Мудрые хранители высших секретов. Только на практике отвечать за выполнение этих решений пришлось совсем другим...

Стилет бросил взгляд на Зелимхана. Тот сидел, положив руки на колени, голова его была опущена, он смотрел в пол. На люк, расположенный в днище вертолета, на люк, через который уже совсем скоро им придется уходить.

Кто он, человек, сидящий перед ним? Черный пасынок войны, оголтелый, непримиримый? Что им движет? Чувство мести или обиженное самолюбие, авантюризм, хитрый и жестокий расчет, гордыня? Идейные соображения, национализм, униженные честь и достоинство, патриотизм, борьба за независимость своего народа? Священная война... Он на самом деле верит во все, что декларирует, или это, как говаривал все тот же незабвенный Дон Корлеоне, - просто бизнес?

За прошедшие полтора года война стала совсем другой - многие к ней привыкли, а для некоторых война стала просто комфортной. Сначала существовала линия фронта, потом она исчезла. Кто-то торгует оружием и ездит к боевикам на шашлыки в "зеленку"... Кто-то мстит за убитого друга, и его уже не остановить - он пойдет до конца... У кого-то "отъезжает крыша", и он расстреливает гражданский автомобиль, семью с маленькими детьми... И ест детский шоколад. Линия фронта исчезла, но она проходит внутри каждого, кто там находится или находился. Она останется надолго, как печать войны, где уже давно нет плохих или хороших, невиновных или виноватых... А большинство просто выполняет воинский долг, потому что выполнение воинского долга иногда последнее, что остается человеку, это его система безопасности, только уже внутри, там, где проходит линия фронта. Система безопасности, спасающая от необходимости оставаться один на один с тяжестью неразрешимых вопросов. Так говорил Дед? Да, кажется, так.