Стиляги

Был и официальный источник [получения импортных вещей]: когда завозили в нашу торговую сеть ботинки, люди, имевшие знакомства в торговле, покупали их большую партию, и на следующий день полгорода ходили в этих ботинках. Или, допустим, плащи болоньевые. Еще был анекдот про то, что какой-то советский человек послал жалобу в Италию – на фабрику, где делают эти плащи: жалуется, что он у него выгорел очень быстро на солнце. А они ему ответили: мы их одеваем только, когда дождь. А у нас носили и в хорошую погоду.

У меня были еще друзья – фарцовщики. Они покупали у финнов, в основном, рубашки, джинсы. Труднее всего было с ботинками – сложно найти твой размер. У меня были венгерские ботинки – это первые в жизни заграничные ботинки, я купил их у приятеля. И они были чуть не на два номера меньше – я себе натер пятки до крови. А потом печальной была их кончина. Я вышел на первомайскую демонстрацию, и там была конная милиция на Невском. Я стоял сзади лошади, на которой сидел милиционер – и она попятилась и копытом мне наступила прямо на правый ботинок, на носок – она мне его совершенно изуродовала. И я был как инвалид: у меня и пятки были, и пальцы правой ноги покалечены.

Валерий Сафонов:

Носки – «соксы» – у стиляг были яркие, обязательно яркие. В полосочку поперечную. Как их доставали – я не помню, честное слово, не помню. Красить – не красили. А американские – простые носки, обыкновенные были. Я американские и не покупал, покупал обычные. Они отличались, может, только качеством. Тогда нейлоновые были носки – они не очень приятные, может, но модные.

Георгий Ковенчук:

Когда появились носки нейлоновые, они очень дорого стоили. И поэтому, когда выходили все вечером на «Бродвей», молодежь демонстрировала свои наряды. И я помню, когда у меня появились носки, я так любил стоять у какой-нибудь витрины – ставил ногу на карниз, брючину задирал, разговаривал с кем-то и ловил на этой ноге своей завистливые взгляды прохожих.

Я учился в академии художеств, и у нас учились много так называемых «демократов». Интересно, что сейчас демократы – почти ругательное слово, а тогда их называли демократами не из-за их политических взглядов, а из-за того, что они жили в «странах народной демократии». И вот эти поляки, венгры, румыны, которые с нами учились, одевались, ничуть не отличаясь от современной моды – их там за это не преследовали. И поэтому мы пользовались дружескими отношениями с ними и просили привезти после каникул куртку какую-нибудь, брюки.

Олег Яцкевич:

Идем с «Хоттабычем» с работы – мы вместе работали. Мимо гостиницы «Балтика» – тогда это была вшивейшая гостиница. И выскакивает такой Жора. «Ребята, одолжите пятьсот». – «А что такое?». – «Да тут югославские волейболисты костюмы сдают по двести пятьдесят рублей». Мы говорим: «Так, веди нас. Тогда получишь [пятьсот]». Он завел нас, мы купили по костюму. Дали ему то, что у нас оставалось – четыреста рублей. А он им сунул четыреста – решил, что они впопыхах не разберутся – на два костюма. Они пересчитали, дали ему по роже, забрали деньги и дали один костюм. Он говорит: «Все, все. Теперь только с «финиками». Никаких югославов». А тот костюм я довольно долго носил. Такой светло-бежевый костюм, шикарно выглядел.

Рауль Мир-Хайдаров:

У нас практика уже была преддипломная, работали как рабочие и очень хорошо зарабатывали. Очень хорошо оделись – все в вечерних костюмах, роскошных белых рубашках, с бабочками. А я себе в ателье заказал смокинг. С белым жилетом. Нашел в журнале. Мне портной говорит: «На смокинг замахнулись?» Я говорю: «Да». И он чуть – чуть погрустнел. А он – из Ленинграда, в тридцать седьмом сосланный. Говорит: «Представляете, я уже двадцать пять лет не шил смокинги». И он сам мне белую бабочку сшил и подарил. Меня затрясло, когда кто-то по телевизору говорит – когда перестройка началась – что в Советском Союзе первым надел смокинг [ведущий передачи «Поле чудес»] Якубович. Я говорю: вы меня извините, я смокинг имел в шестидесятом году. У меня есть фотография. И причем не театральный, как ему дали поносить фирмы, которые продают их, а специально заказанный.

И я после 1960–го года уже сознательно одевался. Когда я переехал в Ташкент, я нашел себе выдающегося закройщика. Александр Сапьяна, армянина. И Наума Альтмана, портного, они работали в паре. Один человек не может шить. Должен быть закройщик, и тот, кто исполняет. И я себе шил такие костюмы, такие пиджаки, пальто, куртки! И немного было таких заказов. Люди заказывали – что сошьют, то и сошьют. А я ткань сам выбирал, подкладку сам выбирал. И тогда ставил красные, «огненные» подкладки на пиджаки и пальто. Пуговицы искал непонятно где. Но зато все приносил.

Юрий Дормидошин: