Стилист (СИ)

— Я рада за вас, мои дорогие мучители! — воскликнула Маруся.

Пиво она пить не стала, но посидеть «за круглым столом» ей очень хотелось. Её снедала неопределённость. Как же ее выступление воспринял Стилист? Доволен ли ее работой Олешка? Похвалили бы, ешкин кот, что ли! Её женская интуиция ловила не очень положительные флюиды от этих двоих. Она знала, как может радоваться Степан. Знала и то, что Юрик, впадавший в большие раздумья, становился невнимательным, тихим и очень обидчивым. Пауза за столом затянулась, и она не выдержала:

— Ну что вы затихарились? Я требую аплодисментов!

Стилист смял в руке пустую банку из-под пива.

— Ну что, так все плохо получилось? Не нравится? Провалила твой триумф?

— Какой мой? Ты показывала инсталляцию Степана. Любопытно получилось, но это не моя идея, не мой жанр. И в нем есть что-то от предательства. Придумали что-то сами и явили миру вашего общего ребенка.

Маруся ошарашенно повернулась к Олешке. Тот бешено завращал глазами, подбирая умеренные ругательства.

— Мексиканский сериал! — раздалось за спиной.

И душевой вышел абсолютно незнакомый всем человек. Костика никто никогда не видел без грима. Тщательно вымывая из глаз мыло, он уничтожил с лица всю живопись, на что и рассчитывала Маруся. Мокрые волосы без поддержки фена и стилинг-геля лежали на лбу плоским пионерским чубчиком. Нос и щеки, покрытые россыпью конопушек, выдавали привычный образ сельского парня, приехавшего на городской рынок Ждановичи за новыми джинсами.

— Стоит оставить женщину одну, как у неё в ванной поселяется мужчина! — прокомметировал появление Костика Стилист.

Маруся захохотала:

— Это же Парамонов, только умытый!

Костик угрюмо посмотрел на Марусю и молвил:

— Перемена ориентации, женщина среди геев, измена бойфренда, неожиданный ребенок, падшая модель вещает об этом всему миру!

— Держите меня, а не то я его придушу! — завопила Маруся. Но к Парамонову ближе всех стоял Степашка. Он грубо толкнул арт-директора к двери, Костик потерял равновесие и неуклюже свалился на пол. Дверь открылась — и на пороге обнаружились двое улыбающихся осветителей с огромной корзиной, роз. Они аккуратно обошли лежащего на полу Парамонова, поставили корзину перед Марусей и галантно поцеловали ей руки. Поклонники сделали селфи со звездой подиума, Стилистом и Олешкой и даже с сидящим на полу Парамоновым. Нашествие французов выглядело трогательно и почти заменило ожидаемые Марусей аплодисменты.

— Маруся, нам всем надо объясниться, — предложил Степан.

— Ничего не буду объяснять. Не желаю, — строго оборвала его суровая бухгалтерша. — Мой секрет должен созреть, — шепотом добавила она.

44. Местные радости и разочарования. Последний заход

Геля, растратившая на зонтики деньги, припасенные для подарков из Парижа, никак не могла понять, что сделал с ней новый знакомый, заставивший поверить в крайне сомнительный проект, в который он втравил спокойного и уравновешенного Юрика. Действо вышло за рамки конкурса, и ведь, странное дело, — все в зале были в трансе, включая жюри. Забыли, что публика должна сидеть смиренно. А тут хлопали-топали, свистели, визжали, стонали, телефонами мигали. Сначала Геля с недоверием отнеслась к идее с зонтиками, которые должны иллюстрировать дождь над подиумом. А когда среди толпы раскрылись разноцветные парасоны моделек, заметила: дамы в зале тоже стали шарить в своих сумках в поисках зонтов. Чудный перфоманс! Теперь у нее будет восемь дорогущих парижских зонтов на все случаи жизни. Ух ты, Степан Олешка, Алешничек проклятый, мой маг и герой!

Вечером Геля с желтой коллекцией погрузилась в самолет. Улетать так скоро совсем не хотелось. В ее жизни появился новый человек, который вызывал очень противоречивые чувства, и следовало бы на месте разобраться — в чем этот магнетизм, идущий потоком от Олешки, а Геля воспринимала это слово не как фамилию, а имя олененка, отставшего от рождественского воза с подарками.

Олешка все знал про подарки! Он необычно мыслил, разговаривал и действовал! А это чудесное состояния ожидания, когда он представлял свои необычные проекты! Им названия даже невозможно было придумать!

Парамонов отправлял ее одну, но Геля на него не обижалась. Ей хотелось побыть наедине с собой, чтобы остыть — или понять, что кипение только началось.

Гена попробовал написать Стилисту письмо с вопросами, которые очень мучили его. Письмо получилось длинным и жалким. Надо было разговаривать, глядя друг другу в глаза. Уж не поехать ли в аэропорт и увидеть своими глазами возвращение Юрика Латуна и главное — реакцию на встречу? Узнать, какая муха укусила Стилиста, который так внезапно оставил давние отношения, ничего не объяснив.

В этот день он изо всех сил держался без своего допинга, чтобы никакой мелочью не испортить о себе впечатление после разлуки.