Still Delicate (ЛП)

Я не возвращаюсь на вечеринку. Дэйзи отправляется сразу домой, чтобы не пропустить возвращение Скорпиуса. А я же аппарирую к себе на квартиру, чтобы поразмыслить над всем. Почему-то я чувствую себя преданной. Знаю, это глупо, и знаю, что у меня нет на это абсолютно никакого повода. Но чувствую. Я хочу добраться до Скорпиуса, хочу врезать ему от души, задушить, проклясть настолько сильно, чтобы и он ощутил ту боль, что сейчас терзает меня. На своих плечах я чувствую груз тех семи лет, что потратила на него. Бесценных лет своей жизни.

Эйдан — единственное хорошее, что я когда-либо получала от Скорпиуса. Если бы не Эйдан, я бы навсегда вычеркнула Скорпиуса из своей жизни. А еще я жалею о том дне, когда не прислушалась к словам отца, когда он сказал мне, что все Малфои мудаки.

За что, Скорпиус? За что ты так со мной?

Он просто слизеринец. Вот и все, никакой другой причины нет. Просто настоящий слизеринец.

Я лежу на кровати и думаю о девушке, с которой он был. Мне кажется, у нее должны быть темные волосы. Думаю, если бы он и ушел с кем-то, то только с тем, кто был бы полной противоположностью нам с Дейзи. Ей лет девятнадцать. Она, наверное, беззаботная и веселая. Вероятно, она легко может заставить его забыть обо всем, обо всех проблемах, о том, что он муж и отец, о том, что причиняет ему боль.

Мне казалось, что после случая с Джеймсом мы вышли на новый уровень понимания, в котором уважали друг друга. А не относились друг к другу, как к полному ничтожеству. Я больше не шатаюсь по странным маггловским клубам, а он перестает быть таким бесящим придурком большую часть времени. Я была так глупа, что вообще связалась с ним.

А еще мне жаль Дэйзи. Нет, она мне все так же не нравится, но даже если так, не думаю, что она заслужила это. Понимаю, у нее была тяжелая жизнь. Дочь убийцы, пытающаяся найти свою дорогу в этом мире с самых юных лет. Она заслуживает кого-то получше Скорпиуса Малфоя. И я тоже.

Уже за полночь. Интересно, вернулся ли он домой? Интересно, расстанутся ли они теперь? Знаю, что с тех пор, как заболел Эйдан, между ними словно черная кошка пробежала. И я хочу набрать Дэйзи и узнать, как у нее дела, хотя и сомневаюсь, что она захочет говорить со мной. Определенно, с момента Хогсмида она просто замкнулась в себе.

Пока я гипнотизирую взглядом телефон, он начинает звонить. Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к нему, но это всего лишь мама.

— Роза, куда ты пропала? — раздраженно спрашивает мама. — Ты пропустила речь дяди Джорджа! Они сейчас будут снимать семейный портрет, и тебе лучше быть здесь!

— Мама, — стону я, — я плохо себя чувствую.

— Ой, хватит прикидываться. Ты немедленно вернешься, или я приду за тобой и притащу собственноручно!

С большей неохотой я возвращаюсь в «Ужастики умников Уизли». Вечеринка в самом разгаре. Выступает группа, все танцуют, под это даже расчистили центр магазина. Я позирую на большей части снимков, фальшиво улыбаясь. По непонятной даже мне причине, я продолжая осматриваться, ожидая увидеть Скорпиуса. Но из всех мест, куда можно пойти после того, как тебя уличили в измене, магазин Уизли явно не входит в этот перечень. Дом, конечно же, хочет знать, куда я пропадала, но я пока не готова обсуждать это. Просто не могу говорить об этом.

Я не танцую. Сижу в одиночестве в самом углу, и периодически перекидываюсь парой фраз со своими многочисленными кузенами. Ал и Дженни уходят достаточно рано, но мама предупредила, что я смогу покинуть вечеринку не раньше, чем через час, иначе очень сильно об этом пожалею. Не знаю, для кого это может быть важным, но предполагаю, что это важно для мамы и ее кампании.

Том все еще здесь, я это отмечаю сразу же, как переступаю порог. Какое-то время он стоит у бара и болтает с чиновником из министерства, а еще с хорошенькими девушками. Странно, а ведь он был с девушкой, когда мы повстречались на церемонии памяти в Хогвартсе. Точно помню, он сам это мне сказал. Может быть, они уже тоже расстались.

И это один из тех моментов, когда вы смотрите на кого-то, и он точно знает, что именно вы сейчас сверлите его взглядом. Каждый раз, когда он вопросительно смотрит на меня, я краснею и отвожу взгляд в сторону или делаю вид, что рассматриваю что-то позади него. Однако он не так искусен в подобных вещах, как я. И когда наши взгляды наконец пересекаются, он кивает и направляется прямиком ко мне.

Он садится рядом со мной, ставя передо мной бокал вина.

— Выпейте, вы выглядите слишком скучающей, — говорит он мне. И я ничего не отвечаю, но делаю, как мне велят. Кажется, чем больше я пью, тем неудобнее мне становится в его обществе, и тем меньше мне хочется на него смотреть. — И куда же вы запропастились? — спрашивает семидесятый человек за этот вечер.

— Ничего важного, — бормочу я, прокручивая бокал в пальцах.

— Что случилось?

— Ничего. Почему спрашиваете?

— Потому что, — хмурится он, — вы не смотрите мне в глаза, и выглядите так, словно кто-то только что убил всю вашу семью, а еще вы не перестаете крутить бокал.

Мои эмоции берут верх, и гнев захлестывает меня.