Still Delicate (ЛП)

— Клянусь Мерлином, я прокляну тебя. Сделаю это на глазах у моей семьи, всех этих магглов и нашего сына, — не знаю, испытывала ли я когда-либо такую быстро растущую злость внутри себя. — Не говори со мной никогда и ни о чем, кроме Эйдана. Ты понял?

Я знала, что злюсь на него, но не осознавала, насколько сильно я зла, пока не услышала его голос. Кажется, я могла бы врезать ему по роже. Прямо по рту, который назвал меня «жалкой». Я выбегаю в комнату за обеденным залом, где хранятся все подарки.

Я сижу среди свертков, рассуждая, что может быть в каждом из красиво запакованных подарков. Солонки и перечницы, тостеры, кастрюли и другие бесполезные маггловские штучки, которыми Ал и Дженни, вероятно, никогда не воспользуются. Мне трудно сосредоточиться на чем-то, чтобы не плакать.

Я не могу это больше терпеть. Я не могу терпеть то, как он смотрит и как говорит со мной. Он заставляет меня чувствовать себя ничтожеством. Раньше он не делал такого. Я чувствовала себя принцессой, когда он смотрел на меня. Теперь его разум искажен браком. Он изменился или я изменилась? Знаю, это моя вина. Ну, частично моя. Мне не стоило говорить Дэйзи о предложении. Но что было, то прошло.

Ему было явно стыдно.

От этого я почувствовала себя даже хуже, если это возможно.

Я слышу, как звучит медляк, поэтому решаю оставаться в комнате с подарками как можно дольше. Я не в настроении смотреть, как счастливые парочки танцуют вместе, особенно теперь, когда у меня нет пары для танца. Я бы с удовольствием поспала. С нетерпением жду момента, когда Эйдан начнет капризничать вечером, и у меня будет великолепная отмазка свалить отсюда.

Дверь комнаты открывается. Снова Скорпиус. Часть меня удивлена, увидев его, а другая часть, чего-то подобного ждала.

Он выглядит так, будто ему больно. Словно только что узнал плохие новости. Словно внутри него идет жестокий бой между двумя разными чувствами. Короче говоря, он выглядит так же, как я.

— Я правда не могу говорить с тобой, Скорпиус, — говорю ему немного тише. — Ты был полным придурком прошлой ночью.

— Знаю, — отвечает он. — Но ты была конкретной стервой по отношению ко мне большую часть времени, что мы знакомы, так что мы почти квиты, — он делает паузу. — Я не умею танцевать, — говорит он тихо, прислоняясь к стене. Он смотрит в потолок, а не на меня. — Я вообще не умею танцевать. Я бездарен в этом, — ему не нужно говорить мне об этом. Я знаю, какой отстойный из него танцор. — Твой приятель Брайан умеет танцевать.

— И что? — бормочу я. Это должно помочь мне забыть Скорпиуса? Должна ли я хотеть Брайана больше, раз он умеет двигаться на танцполе. — К чему ты клонишь?

Он продолжает смотреть в потолок. Я тоже поднимаю голову вверх — вдруг там есть что-то интересное, но ничего нет. Просто белый потолок. Зато, очевидно, он более интересен, чем я.

— К тому, что ты заслуживаешь кого-то, кто умеет танцевать, — говорит он. — А я не умею.

Это злит меня. Если он больше не любит меня, он должен прийти и сказать об этом, а не говорить эту ерунду «дело не в тебе, а во мне». Как же он иногда бесит.

— Я тоже не умею танцевать, — говорю я.

— Ты выглядела так, как будто можешь выйти на танцпол с Брайаном, — продолжает он тем же тихим голосом.

— Скорпиус, — начинаю я, и он заметно вздрагивает, когда я произношу его имя. От этого больно, как от ножа в груди. — Ты правда ненавидишь меня? — я должна спросить. Знаю, я звучу отчаянной, нуждающейся, назойливой, но я просто обязана узнать, насколько сильно он ненавидит меня после того, как я разбила ему сердце. Вчера ночью я чувствовала лишь ненависть.

— Если бы, — он все еще смотрит в потолок. — Ты даже не представляешь, как бы я хотел тебя ненавидеть, Роза.

Это успокаивает. Как мне кажется.

— Я ненавижу то, что ты призналась мне в любви, — признает он. — И ненавижу то, что ты такая стерва с Дэйзи, — он наконец смотрит на меня. — Я ненавижу то, как ты ведешь себя большую часть времени. Но не тебя. К сожалению.

Я встаю и подхожу к нему. Кажется, он хочет отойти, но не может, так как прислонился к двери. Я изучаю его лицо, когда он хмурится, испытывая ненависть к тому, что я делаю, но не ко мне. Я всегда думала, что действия человека определяют то, кто он есть. Что же, если не они? Явно не внешность — это слишком мелко. Именно наш выбор и наши действия делают нас теми, кто мы есть. И я довольно неприятный человек, как он только что сказал. Если он ненавидит мое поведение, то как он может не испытывать ненависти ко мне? Скорпиус Малфой такой сложный человек. Не знаю, почему я так сильно его люблю, если тоже ненавижу, как он себя ведет в большинстве случаев.

— Прости меня, Скорпиус, — он снова вздрагивает. — Но перестань смотреть на меня так, будто ты только что стер меня с подошвы своей обуви! Мне жаль, что я так сказала тебе об этом, но ты же все знал!

— Я больше не хочу слышать об этом, — говорит он. — Довольно. С тобой покончено, — он собирается уходить, но я хватаю его за руку, чтобы остановить. Он поворачивается ко мне. — Серьезно, Роза, пожалуйста, отпусти меня.