Стиратель (СИ)

Прошу разрешения и смотрю на пациентку через Тень. Все ожидаемо: проблемы с суставами и сосудами, грыжа, преддиабет… Но главное — зеленые нити изношены почти так же, как у графа, хоть она и намного моложе его. Первопричина все равно в обжорстве и лишнем весе, однако я могу улучшить состояние пациентки и увеличить ожидаемую продолжительность ее жизни. Работы — непочатый край… надеюсь, дама останется здесь хотя бы дней на десять. А впрочем, это меня не касается. Лезть в разборки высшей аристократии — оно мне надо? Делаю все, что возможно за один сеанс. Хотя накопившиеся за десятилетия проблемы так быстро не решить, пациентка сразу почувствует значительное улучшение самочувствия.

Действительно, дама вскакивает с кресла и начинает кружить по кабинету. Как бы не снесла стеллаж с книгами, каждая стоит, как домик в предместье…

— Вот спасибо, целитель! — радуется она. — Нагель удружил, старый волк… Где он только тебя нашел?

Неопределенно повожу рукой: мол, где нашел, там больше нету. Дама особо не нуждается в моем ответе, продолжает кружиться по кабинету, рассеянно смеется. Не раз замечал, что после сеанса укрепления жизненных нитей на пациентов накатывает что-то вроде эйфории. Еще бы, они же за какую-то минуту реального времени молодеют лет на пять. Граф Нагель, надо отдать ему должное, внешне этого никак не проявляет, а другие ведут себя, словно не заметили, как выпили бутылку шампанского.

— Скажи Нагелю, теперь-то я точно с ним, пусть не беспокоится, — продолжала бездумно болтать дама. — Передавим этих Хёрстов, как тараканов. А после следующего лечения мне еще лучше станет?

— Обязательно. А теперь нужно пойти в свои покои и как следует отдохнуть.

Выпроваживаю пациентку. Вот ничего же не хотел знать об этих феодальных интригах, ничего. Но эта дама не первая, кто упоминает род Хёрст, и я невольно складываю два и два. Хёрст — один из одиннадцати родов, он владеет железными рудниками. Нехватка металла в Танаиде сказывается везде, это у графа, например, мебель с металлическими украшениями, а барон мог себе позволить только дерево. Слышал, что глава рода Хёрст, нестарый еще по аристократическим меркам мужчина, болен — это заинтересовало меня с профессиональной точки зрения: болезни у Высших случаются редко, я бы посмотрел, в чем там дело… Наследники совсем молоды, род в уязвимом положении… вот граф Нагель и собирает сторонников, чтобы растерзать его и поживиться рудниками. Наверно, до восстания Сета о таком и помыслить никто не мог, двенадцать великих родов существовали столетиями. А теперь где одиннадцать, там и десять. Да пусть эти аристократы делают что хотят, пусть хоть сожрут друг друга…

Выхожу в смежную комнату. Там стоят кресла для ожидающих приема пациентов — да, уже бывает и такое — и для Лилли оборудовано что-то вроде ресепшна. Вроде это была последняя пациентка на сегодня, но на всякий случай уточняю:

— Больше никого не ждем?

Лилли реагирует на простой вопрос странно: бледнеет, вскакивает на ноги и тут же падает обратно на свой стул. Взгляд у нее потерянный:

— П-простите… я не помню… простите, господин целитель.

Девушка тяжело дышит и нервно сплетает и расплетает пальцы. А ведь не в первый раз такое за ней замечаю, обычно она мила и любезна, но раз в несколько дней накатывают короткие приступы. Первое время я полагал, что Лилли попросту боится меня. И то, что не стал сразу валить ее в койку, как сделал бы, с ее точки зрения, любой нормальный мужик, только увеличивало ее тревогу: мало ли какие у меня могут появиться нездоровые фантазии? По любой моей жалобе ее могут высечь, и хорошо, если не засечь до смерти. Но ведь у Лилли было время убедиться, что я не собираюсь ее обижать. Мне все чаще удавалось вывести ее из угодливого «чего изволите, господин?». Иногда мы болтали довольно расслабленно. А эти короткие приступы дезориентации не прекращаются, напротив, становятся чаще… Панические атаки? Но признаков тахикардии нет.

— Лилли, расскажи мне, что с тобой происходит. Как ты себя чувствуешь?

— Я прекрасно себя чувствую, господин! — взвивается девушка. — Каких развлечений вы желаете сегодня?

— Желаю, чтобы ты правдиво ответила на мой вопрос. Честное слово, Лилли, не стану на тебя жаловаться. Ты меня полностью устраиваешь как компаньонка, я не буду создавать тебе неприятности.

Лилли смотрит на меня недоверчиво. Понимаю ее: жизнь в Танаиде не способствует вере в людской альтруизм. Надо объяснить ей так, чтобы она поняла:

— Мне, как целителю, может быть интересно, что с тобой. Мы постоянно учимся, исследуя разные болезни и их проявления.

Лилли падает обратно на стул и заходится в рыданиях. Наливаю ей воды из кувшина — по моему настоянию в приемной всегда есть чистая вода, и чтобы никакого вина! Постепенно девушка успокаивается и рассказывает свою историю.