Стюардесса

— Нет, ничего. Спасибо, — едва шевельнула губами Наталья, а потом вдруг коснулась Динкиной руки ледяными пальцами: — Подожди.

Динка откинула сиденье и примостилась на краешек.

— Скажи, — Наташка облизнула губы, — тебе это нравится?

— Что? — не поняла Динка. Может, Наташка имеет в виду ее отношения с Антоном?

— Ну бегать, подавать, убирать. На нас каждый наорать может, поиздеваться всласть, а мы должны только улыбаться. Тебе это кажется нормальным?

Динка неподдельно удивилась. Она никогда не думала о себе как об обслуживающем персонале. Скорее как о хозяйке, которая принимает гостей, угощает их, старается, чтобы им было удобно…

— Тебе кто-то нахамил? — догадалась она.

Наталья кивнула.

— Я даже знаю кто! — воскликнула Динка. — В третьем ряду в первом салоне такая вредная тетка сидит. Она и ко мне цеплялась, что у нас нет той минеральной воды, к которой она привыкла.

— Скажите на милость! — со злостью буркнула Наталья. — Десять лет назад эта стерва стояла в очереди за колбасой и не знала ничего, кроме нарзана. А теперь, видишь ли, крутую корчит.

— Ага, — с готовностью поддержала Динка. — А от тебя она чего хотела?

— Я ее кофе облила.

— Ты?! — округлила глаза Динка.

— Я, а что? — Наташка вдруг улыбнулась. — И на старуху бывает проруха.

— Ты разве старуха? — фыркнула Динка. — Ты еще ого-го!

— Ты так считаешь? — У Натальи в голосе проскользнули ехидные нотки.

Динка посмотрела ей прямо в глаза. Странно, сейчас она не испытывала к Наташке ничего, кроме симпатии. А ведь должна бы или опасаться, или ненавидеть. Ведь Наталья не отдаст ей Антона просто так.

— Я вообще не понимаю, почему… — Динка запнулась.

— Почему сменил меня на тебя? — уточнила Наталья.

— Ну да.

— Я и сама не понимаю, — невесело усмехнулась она. — Я ведь лучше.

— Скромность тебе к лицу, — фыркнула Динка.

— Ну если сам себя не похвалишь…

— И то верно.

— 4Б вызывает, — глянула на схему Наталья. — Подойдешь? Мне что-то нехорошо…

— Может, давление? — предположила Динка. — У мамы часто скачет. Она тоже так бледнеет, и тошнит ее.

— Да, похоже, — согласилась Наталья.

— Ты тогда посиди лучше, я сама справлюсь, — великодушно предложила Динка.

Глава 8

Наташкину слабость и плаксивость Динка расценила по-своему. Она вспомнила, на чье место пришла в этот экипаж. И по ее мнению, после всего случившегося капля пролитого Наташкой кофе вполне могла надолго выбить ее из колеи.

Черноглазая красавица Вика была Наташкиной напарницей, и та с ужасом думала, что это несчастье вполне могло случиться не с Викой, а с ней.

В тот злополучный рейс они тоже летели на Рим.

Еще с утра Вика жаловалась, что новые туфли слишком тесные, полчаса походишь, и ноги отекают.

— Возьми мои старые, — предложила Наталья.

— Спасибо, — Вика покосилась на изрядно стоптанные плетеночки и отказалась.

Она предпочитала ковылять по салону на высоченных шпильках. Лучше морщиться от боли, но сознавать, что из-под короткой юбочки видны длинные стройные ножки, чем уродовать себя старенькой обувью.

Первый час полета прошел благополучно. Вдвоем с Натальей они разнесли холодные напитки и легкую закуску, а потом Вика взяла поднос с кофе.

Ей было лень ходить по салону несколько раз, все же каждый шаг давался с трудом, и поэтому она нагромоздила на поднос высокую стопку пластиковых стаканчиков, разливочный чайник и кофейник. Нести его было тяжело, проход плохо видно, и Вика опустила поднос пониже.

— Девушка, можно чашечку? — улыбнулся ей симпатичный итальянец из правого ряда.

— Конечно.

Вика профессионально послала ему ответную улыбку, изящно повернулась и высвободила из-под подноса одну руку. Ею она виртуозно выхватила из стопки стаканчик, поставила его на откидной столик, сняла с подноса кофейник и уже хотела налить кофе, как вдруг проклятый каблук за что-то зацепился, за какую-то морщинку в напольном покрытии салона.

Нога подвернулась, Вика нелепо взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Кофейник накренился… и вдруг слева послышался чей-то душераздирающий крик.

Вика повернулась и с ужасом увидела, что струя кипятка из носика кофейника хлещет прямо на личико грудного младенца, которого держала на руках сидящая в крайнем к проходу кресле женщина. Женщина закричала, перекрывая своим воплем захлебывающийся плач младенца.

— Простите, — пролепетала Вика.

Она растерялась и застыла в ступоре, не зная, что предпринять. Прибежавшая на шум Наталья вытолкнула Вику из салона. Сама же метнулась к портативному холодильнику, вытряхнула в салфетку приготовленный для напитков колотый лед и поспешила в салон.

— Вот, надо приложить… — протянула она лед женщине.

Не помня себя от ужаса, она пролетела первый салон и рванула дверь кабины:

— Антон! У нас ЧП! Запроси посадку!

Те, кто думает, что при первом же ЧП на борту самолет может с легкостью сесть где угодно, глубоко заблуждаются.

Руководитель полетов в киевском аэропорту Борисполь растерялся, услышав, что борт сто двенадцать — шесть — два просит посадку. Все-таки лайнер зарубежный, на борту иностранные граждане… Но обстоятельства чрезвычайные…

Добро на посадку лайнера дали только через полчаса.