Стивен Эриксон Кузница Тьмы

- Неужели? Сколько должно было быть сейчас мальчику? Сколько Аратану или около того. - Он заметил эффект своих слов - ее словно бритвой по лицу резанули - и ощутил тошноту. - Сестра, прости.

Но ее глаза ужа стали мертвенно-спокойными. - Дети умирают. Матери переживают их, как и должно.

- Ферен...

- Слабость проявил отец, не я.

- Знаю... Я не хотел...

- Горе заставило его руку схватиться за нож. Самолюбие погрузило нож в собственное сердце.

- Ферен.

- Он бросил меня, когда был нужен больше всего. Я поняла, братец. Отлично всё поняла.

- Аратан не...

- Знаю! Я ли жевала весь день мертвое мясо? Я ли дошла до черной ярости? У меня был сын. Он умер. У меня был муж. Он тоже мертв. Еще у меня есть брат, который думает, будто меня знает - но знает он лишь сестру придуманную... иди же к ней, Ринт. Ее легко найти. Она скована цепями внутри твоей головы. - Она замахнулась, словно желая ударить, и он приготовился принять удар - которого не было. Еще миг, и она ушла к костру.

Ринту хотелось плакать. Вместо этого он проклял себя за глупость.

Фигура показалась на гребне дальнего берега. Массивная, высокая, в доспехах из толстой кожи, связка копий качается на плече, в руке тяжелый мешок. Голова обнажена, волосы растрепаны и почти светятся, словно позаимствовав пламя заходящего солнца. На миг помедлив, пришелец грузно зашагал к броду.

И Ринт узнал Азатеная, хотя никогда прежде не встречал.

"Единственный воин среди Азатенаев. Известный как Защитник. Хотя против кого он воевал, не смогу ответить. Полукровка Тел Акай, супруг Килмандарос.

Это Гриззин Фарл".

Вода едва достигала голенищ тяжелых сапог.

- Драконус! - проревел он. - Так ты скрываешься от всего мира? Ха, я не верил в эти сказки - и погляди на меня, толстого дурака! Но слушай - у меня есть эль!

Он подошел как муж, которому нечего бояться и нечего терять, и лишь гораздо позднее - спустя годы - Аратан понял, как одно питало другое, порождая смешанные чувства восхищения и великой жалости. Но тогда он появился на стоянке словно великан, спустившийся с некоей высочайшей горы, из атакуемой ветрами твердыни с гулкими залами и льдом у подножия деревянной двери. Владетель ее соскучился в одиночестве и возжелал компании.

Есть существа, источающие наслаждение, тяжкое как фимиам, намекающее на теплоту костра в холодной ночи. Они поощряют веселье одним взглядом, одним жестом заполняют весь мир и тем, кто оказался в их обществе, ничего не остается, как упасть в приветственные объятия.

Азатенай назвал себя Гриззином Фарлом; не ожидая, пока Драконус его представит, обошел всех. Раскана, Ринта, Аратана - когда рука сжала ладонь Аратана, сеть морщин вокруг глаз великана стала отчетливее. - Вот запястье владеющего мечом. Твой отец не забыл подготовить тебя к жизни. Ты Аратан, неподходящий сын Драконуса, потерянный скорбящей матерью. Эта ли рука вонзит нож в спину отца? Он боится, да и какой отец не стал бы?

Аратан тонул во взгляде серых глаз. - У меня нет амбиций, - пролепетал он.

- Что же, у тебя, может, и нет, но есть у других.

- Им меня никогда не найти.

Кустистые брови поднялись. - Значит, впереди жизнь в убежище?

Аратан кивнул. Остальные стояли близко и слушали, но он не мог оторвать взгляда от Гриззина Фарла.

- Трудно назвать это жизнью, - заметил великан.

- Я не особо привязан к жизни, сир. И это по мне.

Гриззин Фарл наконец отпустил его руку и повернулся к Драконусу. - Говорят, Темнота стала оружием. Против кого оно должно обратиться? Вот мой вопрос, и я желаю слышать ответ. Скажи, Драконус, зашатается ли Харкенас от моего рокового явления?

- Башни падут в пыль, - отозвался Драконус. - Женщины упадут в обморок.

- Ха! Так и должно! - Тут он нахмурился. - Два эти образа, старый друг, плохо совместимы. - Затем он поглядел на Ферен и опустился на колено: - Кто мог ожидать такой красы здесь, на краю Барефова Одиночества? В моей натуре оставлять самое лучшее напоследок. Я Гриззин Фарл, известный среди Азатенаев как Защитник, известный среди Джелеков как воин, проигравший каждую битву, проспавший все сражения и лишь улыбающийся любому вызову. Известный также среди оставшихся Джагутов как Спящий Камень - поэтический способ описать мою злосчастную летаргию. Что же, теперь я желаю слышать твое имя, чтобы навеки удержать звук твоего голоса в сердце.

Все его речи, казалось, не произвели впечатления на Ферен - только щеки покраснели. - Я Ферен, - сказала она. - Погран-меч и сестра Ринта.

- Слишком юна, - ответил Гриззин Фарл, чуть помедлив, - чтобы терять надежду. Твой голос поведал мне трагическую историю, хотя детали остались неясными. Но в потере есть боль и боль станет жалом, вечно напоминающим о потере.

Тут она отпрянула. - Я ничего тебе не открыла! - сказала Ферен хрипло.