Стивен Эриксон. Падение Света (ЛП)

Моргая, он смотрел в темный овал, в тень, где должно было быть лицо.

- Так и будешь молчать? Как насчет парочки проклятий?

- Освоилась со стыдом, лейтенант?

На это она не нашлась с ответом, только торопливо спешилась и присела рядом. Наконец-то он смог увидеть лицо.

Она тоже с любопытством изучала его. - Мы взяли в плен лорда Ренда. Мой отряд везет его к Хунну Раалу. Отдаю Илгасту должное - он не сбежал; похоже, принял свою участь как справедливую кару за сегодняшнюю неудачу.

- Сегодня, - согласился Хеврал, - весь день отмечен неудачами.

- Ладно, отдам должок и тебе. Надеюсь, ты не ответишь на жалость презрением. Наконец я тебя разглядела. Старик, бесполезный, все наслаждения жизни остались далеко позади. Вряд ли это назовешь достойным финалом, да? Одинокий, только я вместо услады для глаз. Так что именно я выберу тебе подарок. Но вижу, ты весь в крови и кишках. Куда ранили? Тебя мучает боль, или она уже угасла?

- Ничего не чувствую, лейтенант.

- К лучшему. - Она засмеялась. - А я говорила и говорила, не думая, каково тебе.

- Готов принять острие твоего подарка, Севегг. Мне он покажется сладчайшим поцелуем.

Севегг чуть нахмурилась, как бы пытаясь понять смысл его мольбы. И покачала головой: - Нет, не смогу. Лучше истекай кровью.

- Для тебя это первое поле брани?

Она нахмурилась сильнее. - У каждого было первое.

- Да, полагаю, ты права. Значит, ты как бы потеряла здесь невинность.

Борозды на лбу, видимые из-под обода шлема, расправились. Она улыбнулась. - Как мило с твоей стороны. Думаю, мы готовы подружиться. Я даже готова увидеть в тебе отца.

- Твоего отца, Севегг Иссгин? Да ты же проклинаешь меня!

Она спокойно перенесла его слова, кивнув своим мыслям. - Значит, остался в тебе некий огонек. Тогда не дочка. Вообразим, что мы любовники. Тем ценнее будет мой подарок. - Она схватила его за левую руку, стаскивая с ладони перчатку. - Вот, старик, тебе последнее тихое удовольствие. - Подвела его руку под свою кожаную кирасу. - Вот, можешь потискать, если силы остались.

Он встретил ее взгляд, ощутил полноту груди в мозолистой ладони. И захохотал.

Лицо ее омрачилось смущением - и тут же он выбросил правую руку, вогнав нож под ребро, со всей силой пронзая кожаный доспех. Ощутил, как нож находит себе дом, сердце - и в этот миг сурово поглядел ей в лицо, видя очередного чужака. Чему порадовался больше, нежели гримасе удивления.

- Я не ранен, - сказал он. - Настоящий солдат проверил бы, девочка.

Оружие всхлипнуло, когда она соскользнула и неловко села на пятки. Кто-то негодующе закричал. Движение... Меч блеснул перед глазами Хеврала, будто ослепительный язык солнца, и тут же его ударило в лоб. Новое, нежданное удивление.

И покой.

Солдаты принесли походные стулья на вершину холма, господствовавшего над долиной зарезанных, и Хунн Раал уселся на один. Он уже успел справиться с горем по поводу подлого убийства кузины. Капитан сидел, качая на бедре кувшин с вином, а другую ногу вытянул. Он не обращал внимания на суету вокруг; вино тяжело плескалось в кишках, кислое, но и утешительное.

Плохие новости придется доставить Серап - она стала последней в роду. Тем важнее держать ее под боком Урусандера, как ценного офицера свиты. В день, когда Урусандер усядется рядом с Матерью Тьмой, она займет важное положение во дворе. Однако... у него все меньше пешек.

Об иных потерях не стоит скорбеть, но если он может устроить представление солдатам - капитан, ставший просто мужчиной, мужчина, ставший ребенком, рыдающим по погибшим родичам - если всё это породит сочувствие, что ж, он постарается.

Пьяницы широко известны как мастера хитрых тактик. Да и со стратегией они соблазнительно знакомы. Вечная жажда отлично его вышколила, и ему ли стыдиться своей природы? Пьяницы опасны во всех смыслах. Особенно когда дело касается веры, доверия и верности.

Хунн Раал знал себя до самого ядра - до темного, полного злобной радости места, в котором он изобретал новые правила старых игр, заставляя мелкие извинения склоняться перед отцом и господином, матерью и хозяйкой. Впрочем, это одно и то же. "Я, любующийся на себя. Мой личный трон, мое скользкое кресло воображаемой власти.

Урусандер, ты возьмешь то, что я даю. Что даю я и наша новая Верховная Жрица. Теперь вижу: мечты о твоем возвышении, возвращении к славе оказались фантазией. Но и ты нам подойдешь. Я опустошу библиотеки всех ученых Куральд Галайна, чтобы держать тебя по шею в груде плесневелых свитков, чтобы ты довольствовался своим узким мирком. Вот милость превыше воображения, милорд, превыше воображения".