Стивен Хокинг. Непобедимый разум

На протяжении четверти века Стивен Хокинг сумел сохранить этот дух оптимизма, неиссякаемую решительность. Если его и настигало отчаяние, он не показывал вида. Его успех, сама жизнь зависела от его стойкости. Однако до тех пор Стивен нес ответственность только перед самим собой и своими близкими, а в конце 1980-х он сделался источником вдохновения и надежды для миллионов людей, и груз его ответственности возрос многократно. Всем этим людям – отнюдь не только инвалидам – требовалось от Хокинга и его супруги подтверждение: вопреки всем трагедиям жизнь прекрасна и человек велик. Неудивительно, что Хокинга тяготило бремя таких ожиданий. Он отнюдь не считал себя сверхчеловеком. Позднее он скажет, что не видел в себе ни трагическую, ни романтическую фигуру, “совершенную душу, заточенную в изувеченном теле. Я горжусь своим разумом, но и свое тело принимаю как часть себя”. Для инвалидов Хокинг, конечно, сделался величайшим примером, но ведь мало кто мог надеяться на такую же удачу, а Стивен во всем, кроме своего недуга, оказался просто счастливчиком.

Будь ее муж простым учителем физики, ему бы не выделили пятьдесят тысяч фунтов в год на сиделок, рассуждала Джейн Хокинг. Никаких компьютерных программ, синтезатора речи – он проводил бы бесплодные дни в лечебнице, вдали от родных, лишившись общения, возможности хоть чем-то заниматься. Бюрократическое равнодушие государственной службы здравоохранения возмущало Джейн, и она стала вести борьбу за людей с такими заболеваниями, как у Стивена, добиваясь выделения средств на домашний уход за тяжелобольными – нельзя отрывать их от семьи! Благодаря Хокингу университеты задумались о нуждах студентов-инвалидов и начали строить специальные общежития для тех, кто нуждается в постоянном медицинском уходе и при этом посещает занятия. В кабинете Хокинга на картотечном шкафу стоит абстрактная статуэтка из стекла – подарок “Дома Хокинга”, общежития для инвалидов при Университете Бристоля. Такие же помещения обустроил и Кембриджский университет.

И пусть кто-то считал этот успех не вполне заслуженным, в 1989 году Стивен мог сказать, что он вопреки всему одержал победу. Королева наградила его орденом Кавалеров почета – кроме самой королевы, этот орден одновременно могут носить не более шестидесяти пяти человек. Это одна из высших почестей, какой может отметить своего подданного британский монарх. Университет Кембриджа присвоил Стивену почетную степень доктора наук, хотя обычно членам своих же колледжей почетная степень не присваивается. Диплом Хокинг получил из рук принца Филиппа, канцлера университета, и принял участие в торжественной процессии, выходившей из здания Сената под пение хоров Кингс-колледжа и колледжа Сент-Джон и под аккомпанемент ансамбля ударных Кембриджского университета. “Этот год оказался для Стивена самым успешным, – сказала Джейн. – И он очень счастлив”[238]. Он и правда любил свою работу. Сам Стивен говорил: “У меня прекрасная семья, успехи в работе, я написал бестселлер. Чего еще и желать?”[239] Он заслужил свою славу и имел право насладиться ею. Человеку, в 21 год думавшему, что его жизнь кончена, такой поворот событий мог и в голову ударить: эк он подшутил над судьбой!

Но подшучивала и судьба: оглушительный успех книги повлек за собой и кое-какие не столь благоприятные последствия. Меньше времени оставалось на работу. Студенты жаловались на избыток “внеаудиторной деятельности”. Постоянные посетители – и Стивен никому не отказывал. Сплошные поездки – а он впихивал в свой график еще и еще. Огромное количество писем. На первые вопросы читателей “Краткой истории времени” он отвечал сам, но почти сразу же захлебнулся в этом потоке. Справляться с почтой пришлось аспирантам и секретарше.

Известность бывает подчас утомительной. “Благодаря своей популярности мне удается добиться, чтобы дело делалось, помочь другим инвалидам, – говорил Хокинг в одном интервью. – С другой стороны, меня всюду узнают, я никуда не могу отправиться просто так: люди подходят, говорят, как им понравилась книга, фотографируются со мной. Я рад иметь таких читателей, но все же иногда хотелось бы побыть одному”[240]. Он запрограммировал синтезатор речи произносить фразу: “Меня часто принимают за него”. Или: “Меня часто принимают за Стивена Хокинга”. Кого он надеялся обмануть?

Чем плотнее набивал свое и без того перегруженное расписание Хокинг, тем сильнее его коллеги волновались, что науку он вовсе забросит. Однако исследования продолжались. Очередной визит в Калтех в июне 1990 года помог Стивену закончить одно давнее дельце. За шестнадцать лет со времени их спора с Торном накопились данные, свидетельствующие с вероятностью до 95 %, что Лебедь Х-1 все-таки черная дыра. Стивен решил, что настало время расплатиться по тому пари. Торн как раз уехал в Москву, а Хокинг “с сообщниками” проник в его кабинет, где висел обрамленный лист с условиями пари, велел написать на нем, что признает свое поражение, и вместо подписи приложил большой палец.