Сто дней Наполеона

Началась новая атака на линию обороны. Французская кавалерия медленно поднималась из долины: кирасиры, уланы, егеря и драгуны. Зрелище было великолепным, и за ним с восхищением наблюдали многие опытные солдаты. Шоу-Кеннеди пишет: "Третья атака кавалерии состояла из семидесяти семи эскадронов и являлась одним из самых мощных выступлений, которые когда-либо кавалерия предпринимала против пехоты в истории военных действий. Считается, что в ней было задействовано около 12 000 человек, а на линии между окрестностями Ла-Э-Сент и Угумоном, которые разделяло расстояние в тысячу ярдов, могла находиться лишь тысяча всадников, и, следовательно, двенадцать рядов, сгруппированных по двое, готовы были напасть на противостоящие им силы союзников. Если, помимо этого, обратить внимание на расстановку этих войск, славу их лидеров, становится очевидным, что мощь их впечатляла. Достаточно вспомнить, что наступать они должны были на линию фронта длиной в 500 ярдов, и им не нужно было приближаться вплотную к окрестностям как Угумона, так и Ла-Э-Сент; необходимо также помнить про страшнейший артиллерийский огонь, под прикрытием которого эта гигантская сила шла в атаку. Почти все пространство между Ла-Э-Сент и Угумоном было покрыто великолепной лавиной всадников; то, как они шли в атаку, соблюдая строжайшую дисциплину, было зрелищем величественным и впечатляющим". (Шоу-Кеннеди говорит о 12 000 кавалерии; Фортескью приводит цифру примерно в 19 000.}

Сэр Огастес Фрейзер поскакал к шотландцам, чтобы вести их на передовую. "К бою, вперед, скорее!" - кричал он. Мерсер пишет: "Мои отважные солдаты не произнесли ни слова, построившись, как то требовалось, колоннами по подразделениям, равняясь налево, вперив взоры в центр гребня холмов. "Бегом, марш!" - и мы побежали, стройно и размеренно, как на параде. Я ехал с Фрейзером, чье лицо, как у трубочиста, было черно от дыма, а рукав куртки на правой руке был разодран мушкетной пулей или картечью, которая лишь слегка его задела. Пока мы ехали, он рассказал мне, что неприятель собрал перед тем местом, куда он вел нас (примерно треть расстояния между Угумоном и дорогой на Шарлеруа), огромную массу тяжелой кавалерии и что, по всей вероятности, по прибытии на позиции мы будем немедленно атако-ваны".

Герцог Веллингтон, ожидавший прибытия войск, заметил: "Да! Именно так и должна двигаться конная артиллерия". Английские полевые батареи были гораздо мощнее французских; они были значительно мобильнее, с хорошо обученными расчетами и строгой дисциплиной. Пушки Наполеона было очень трудно передвигать по болотистой местности, а батареи Веллингтона можно было быстро перевозить на слабые точки линии обороны. Это техническое усовершенствование в значительной степени компенсировало тот факт, что у французов стояло в поле намного больше пушек, чем у англичан.

Позиции, к которым сейчас приближались войска Мерсера, были расположены прямо между квадратами брауншвейгской пехоты. Батареи по большей части стояли вдоль края позиций, перед пехотой, улица проходила позади них, шотландцы располагались на обратной стороне склона, перед которым двумя-тремя футами ниже проходила улица. Позади нее расстилалось плато шириной в сорок-пятьдесят ярдов, затем земля шла под уклон в долину, разделявшую две армии.

На тот момент брауншвейгские квадраты заметно поредели; они попали под мощный огонь, и появилось много раненых. Ежеминутно выстрелы оставляли в них большие бреши, которые, пишет Мерсер, "сержанты и офицеры быстро и энергично заполняли, сталкивая солдат вместе, иногда поколачивая их, заставляя пошевеливаться". Эти подразделения брауншвейгцев состояли из очень молодых солдат, которые сейчас были обозлены и напуганы одновременно. Мерсер называет их просто детьми, казалось, среди рядовых не было никого старше восемнадцати.

Шотландцы поднялись на свои позиции на обратной стороне склона, сэр Огастес Фрейзер проинструктировал Мерсера не рисковать своими солдатами и отступать вместе с пехотой, если кавалерия доберется до линии обороны. Герцог дал определенный приказ на этот счет, сказал он и уехал. Мерсер пишет: "Мы дышали иной атмосферой, воздух был невыносимо горячим, как из печи. Нас окутывал густой дым, непрестанный рев пушек и мушкетов сплетался вокруг нас в странный зудящий звук, подобный тому, что в летний день издают мириады насекомых; земля вокруг была изрыта снарядами, и град снарядов и пуль был настолько плотен, что казалось, если вытянуть руку, ее тут же оторвет".

Ведущие подразделения едва достигли интервала между двумя квадратами, когда Мерсер заметил приближавшегося неприятеля: "Мощная колонна кавалерии, состоявшая из гренадеров и кирасиров, поднялась на плато и надвигалась на нас быстрой иноходью, так что нам едва хватало времени даже для того, чтобы вступить в бой, и если бы колонны нас окружили, мы бы, несомненно, погибли.