Сто дней Наполеона

В конце июня она отправилась на долгий отдых в Аи-Ле-Бен под предлогом того, что это необходимо для ее здоровья. Она надеялась из Аи поехать в герцогство Пармское, которое Александр пообещал ей в качестве компенсации за потерянный титул императрицы[38]. Оттуда ей было бы удобно отправиться к Наполеону на Эльбу. Она полагала, что свободна и может делать все, что ей вздумается, фактически же она была заключенной, хотя и путешествовала с друзьями и избранными слугами. Ее стражем был австрийский советник, чьей очевидной обязанностью было управлять ее домашним хозяйством и вообще ей помогать. Совершенно естественно, что кто-то назначенный австрийским двором должен был ее сопровождать, но она не знала, что его главной задачей было следить за ее передвижениями, препятствовать связям с Эльбой и ни в коем случае не допускать ее отъезда к мужу. Сначала ее отец полагал предоставить эту роль принцу Эстерхази, немолодому уже человеку, который ограничился бы наблюдением. Но Меттерних предложил более способного кандидата, генерала графа Адальберта фон Нейпперга, выдающегося военного, человека с развитым вкусом и необыкновенно обаятельного. Граф, которому было за сорок, имел огромный успех у женщин, несмотря на то, что потерял в бою глаз и носил черную повязку. Он недавно получил развод, чтобы жениться на своей любовнице мадам Терезе Пола. Приставление к Марии Луизе такого советника было кульминационным ударом Меттерниха в его терпеливой и упорной борьбе против Наполеона. Французский секретарь Марии Луизы Меневаль пишет в своих мемуарах, что «задача Нейпперга состояла в том, чтобы заставить Марию Луизу забыть Францию и, соответственно, Наполеона». Нейппергу в самом деле дали понять, что он убережет всех от множества проблем, если сможет утешить Марию Луизу в отсутствие ее мужа. Подобная дипломатическая миссия была ему вполне по силам. Тихая и незаметная, она все же смогла изменить ход истории.

В Аи Мария Луиза принимала лечебные ванны, ездила верхом, гуляла, а по вечерам ткала гобелен, предназначенный для мебельного гарнитура в кабинете Наполеона. Незадолго до его дня рождения 15 августа она тайно послала ему прядь волос, попросив об этом слугу Жозефа Бонапарта. Жозеф жил в Швейцарии, поддерживал с ней контакт и по возможности всегда ей помогал.

Со своей стороны, Наполеон велел приготовить комнаты для жены на своей вилле в Сан-Мартино. В гостиной расписывали потолок, и он сам выбирал сюжет, который напоминал бы им в дни счастья о долгой разлуке. Там были изображены два голубка, разлученные облаками, но соединенные лентой, чьи узы связывали их тем крепче, чем дальше они разлетались. Это должно было символизировать постоянство. Наполеон часто говорил о своей жене и был уверен, что она приедет к нему, как только сможет, но горько жаловался на перехват их писем. В конце июля, долго не получая новостей, он послал с Эльбы эмиссаров в Аи с просьбой к Марии Луизе выехать к нему немедленно. Она сразу же ответила, объясняя свои затруднения. На тот момент она уже понимала, что за ней следят, причем не только Австрия, но и Россия и Франция. Эмиссару Людовика XVIII приказано арестовать ее, если она попытается добраться до Эльбы, — писала она. Однако она выражала готовность преодолеть все препятствия и надеялась вскоре быть с Наполеоном. «Очень жаль, — писала она, — что я еще не с тобой на твоем чудесном острове, который был бы для меня раем».

Письмо не дошло до Наполеона. Посыльного арестовали и обыскали. Марию Луизу предала фрейлина. По прочтении письма в Вене от Марии Луизы потребовали дать слово, что она не предпримет путешествие на Эльбу без согласия своего отца. Император Франц также желал ее возвращения в Вену к началу октября. Ей сказали, что, прежде чем она вступит во владение герцогством Пармским, Конгресс должен будет уладить кое-какие формальности, и ее присутствие в Вене будет иметь большое значение. Как послушная дочь, она подчинилась воле отца, но надеялась поехать к Наполеону после окончания Конгресса.