Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

Тактику бельгийцев можно оценить как шантаж (угроза отказаться от участия в миротворческих акциях ООН), соединенный с определенной долей лукавства. Уже решив провести самостоятельную операцию по эвакуации своих граждан, правительство Дехане продолжало требовать от ООН расширения мандата, ссылаясь в первую очередь на реакцию общественного мнения. При этом бельгийская дипломатия прекрасно знала, что СБ не согласится на такой вариант и что соответствующее предложение неизбежно блокируют, как минимум, два постоянных члена Совета – США и Британия. По словам Класа, он «звонил почти по всему миру, но никто не был готов к расширению мандата»[1026]. В то же время, ссылаясь на общественное мнение, правительство на самом деле выдавало ожидаемое за действительное. Два опроса, проведенные в первые дни руандийского кризиса, свидетельствовали о неоднозначной позиции простых бельгийцев. Опрос агентства «Dimarso-Gallup» показал, что хотя 80 % жителей Фландрии негативно отнеслось к идее отправки бельгийских солдат в Руанду, 51 % все же высказался за продолжение участия Бельгии в миротворческих операциях[1027]. Согласно результатам опроса агентства «Survey & Action», 40 % респондентов (против 49 %) согласилось с тем, что «нынешняя задача в Руанде, т. е. демократизация режима, может оправдать риск новых потерь в живой силе из числа бельгийских военных», а 48 % (против 42 %) – с тем, что она «может оправдать сохранение и дополнительную отправку <в Руанду> бельгийских военнослужащих»[1028]. «Кажется, – пишет Дефорж, – они [бельгийские лидеры] сознательно или несознательно исказили общественное мнение, возможно потому, что ожидали реакцию, подобную реакции в США на гибель их миротворцев в Сомали»[1029].

Мрачные прогнозы по поводу дальнейшего развития событий в Руанде, которые разделяли в первую очередь американцы, нашли подтверждение в телеграмме Бо-Бо, полученной в тот же день в Нью-Йорке[1030]. «Ситуация с безопасностью в Кигали, – писал специальный представитель Генерального секретаря, – ухудшается, поскольку бои между президентской гвардией и РПФ усиливаются. <…> Внешние признаки говорят об очень хорошо спланированной, организованной, целенаправленной и управляемой кампании террора, инициированной в первую очередь президентской гвардией… Агрессивные акции были совершены не только против лидеров оппозиции, но и против РПФ (обстрел здания парламента), отдельных этнических групп (резня тутси в Ремере), гражданского населения (бандитизм) и МООНПР (прямой и непрямой огонь по ооновским базам, транспорту, персоналу и аффилированным организациям)». Бо-Бо сообщил о похищении и возможном убийстве гвардейцами ведущих деятелей оппозиции и «некоторых лиц, считающихся симпатизирующими РПФ», а также подтвердил гибель 10 бельгийских миротворцев от рук «элементов президентской гвардии». Он подчеркнул, что после смерти президента, премьер-министра и председателя Конституционного суда возник «вакуум власти», что является угрозой для мирного процесса, хотя и добавил, что «переговоры со сторонами продолжаются». Бо-Бо сделал вывод, что настоящая ситуация не позволяет МООНПР выполнять возложенные на нее задачи и что она не подготовлена к длительному конфликту (идут бои, аэропорт закрыт, недостаточно питьевой воды, топлива, транспорта, нет телефонной связи), однако заметил, что «без сомнения, Кигали окажется в гораздо худшей ситуации без МООНПР».