Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

Официально все французские военно-технические советники покинули Кигали в ходе операции «Амариллис», т. е. до вечера 14 апреля. Однако существует ряд свидетельств, что некоторые из них все же не уехали из страны. Автор книги «Руанда. Секретная история» бывший член РПФ Абдул Рузибиза, достоверность данных которого, правда, многократно ставилась под сомнение, утверждает: «После операции “Амариллис”, согласно нашим источникам, от пятидесяти до восьмидесяти французских военных якобы оставались в Руанде в разных местах в зависимости от боевой обстановки вплоть до падения правительства. Они, вероятно, отправились в Мукамиру и Гисеньи, чтобы планировать наступательные операции вместе с ВСР»[1434]. По данным, собранным в 1997–1998 гг. представителями «Human rights watch», в Кигали и других частях Руанды в апреле – середине мая 1994 г. неоднократно видели белых мужчин в военной форме, не принадлежавших к МООНПР[1435]. Бесспорным фактом является присутствие в Руанде французского капитана Поля Барриля, бывшего советника Хабьяриманы, который, как полагает Дефорж, готовил в военном лагере Бигогве диверсантов для заброски в тыл РПА (операция «Инсектицид»)[1436]. Согласно сохранившемуся контракту, заключенному Временным правительством с Баррилем, он обязался завербовать для ВСР 20 специалистов по военному обучению[1437].

Адмирал Ланксад категорически отрицал в интервью Ланотту факт присутствия французских военных кооперантов в Руанде после 14 апреля 1994 г.[1438], однако другие опрошенные им высокопоставленные гражданские и военные функционеры этот факт, наоборот, подтвердили: «Французские военные действительно остались в Руанде после ухода сил операции “Амариллис”. Это произошло в соответствие с Арушскими соглашениями, которые предусматривали сохранение <Миссии> военно-технической помощи. Они были эвакуированы… в первые дни операции “Бирюза”»[1439]. Кено также признал факт пребывания в Руанде между серединой апреля и концом июня приблизительно дюжины французских военных специалистов, которое было согласовано как с Елисейским дворцом, так и с правительством Балладюра[1440]. К какой бы службе ни принадлежали эти люди (кооперанты, Общая служба внешней безопасности и т. д.), какие бы задачи они ни выполняли, делает вывод Ланотт, «…даже если принять гипотезу о наемниках, которые не имели никакого отношения к французским военным, находившимся там в рамках франко-руандийской военной кооперации, нужно все же констатировать, что сторонники неизменной поддержки ВСР… продолжали с ними свое сотрудничество всю весну 1994 г.»[1441].

По мнению Ланотта, «…некоторые военные и/или политические руководители Франции считали легитимным поддерживать относительно незаметно альянс с ВСР – не для того, конечно, чтобы способствовать геноциду, но чтобы стабилизировать государственный аппарат, пресечь резню и сохранить способность ВСР предотвратить победу РПФ. Иначе говоря, эти французские руководители немного наивно цеплялись за иллюзию, что можно, не слишком пачкая себе руки и опираясь на руандийских лидеров, не скомпрометированных резней, остановить РПФ и положить конец хаосу и кровавой бане в зоне, контролируемой правительственными силами»[1442]. Ланотт предполагает, что в эту группу входили в первую очередь президент Миттеран и его советники: «…можно выдвинуть гипотезу, согласно которой, несмотря на <политику> “оставления” и бессилия, принятую… правительством Балладюра, президент Республики решил в апреле 1994 г., что Франция должна любыми средствами попытаться возродить в Руанде свою политику умиротворения изнутри, хотя бы и запачкав руки, чтобы прекратить как можно скорее кровопролитие, по отношению к которому международное сообщество “умыло руки”»[1443]. Именно так, с точки зрения Ланотта, родилась политика «грязных рук».