Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

То, что вопрос о военно-техническом сотрудничестве Франции с руандийским режимом серьезно рассматривался в Париже, доказывают переговоры 9 мая во французской столице между генералом Юшоном, курировавшим отношения с Руандой по военной линии, и полковником Рвабалиндой, советником начальника ГША, который составил подробный отчет об этой встрече. На ней Рвабалинда обратился с просьбой о предоставлении Руанде (возможно, непрямо, через соседние дружественные страны) боеприпасов для легкой артиллерии и личного оружия, обмундирования и средств связи. В ответ Юшон посоветовал «…безотлагательно предоставить все доказательства, свидетельствующие о легитимности войны, которую ведет Руанда, чтобы привлечь международное общественное мнение на её сторону и позволить возобновить двустороннее сотрудничество». По словам Рвабалинды, генерал «…ясно дал понять, что руки и ноги у французских военных были связаны в отношении какого-либо вмешательства в нашу пользу из-за позиции СМИ, которую определял исключительно РПФ. Если не сделать ничего для изменения образа страны за границей, военные и политические руководители Руанды будут считаться ответственными за совершенные в ней преступления. Он несколько раз возвращался к этой теме. Французское правительство никогда не согласится на то, чтобы его обвиняли в поддержке людей, которых осуждает международное общественное мнение и которые не представляют аргументов в свою защиту. Настоятельно необходима борьба за СМИ». Тем не менее, как сообщил Рвабалинде Юшон, в Руанду уже «отправлены семнадцать маленьких радиопередатчиков на семи частотах, чтобы облегчить связь между подразделениями в городе Кигали». Он также посоветовал подготовить аэропорт Кигали для приема возможной французской помощи[1444].

«Даже когда их союзники хуту погружаются в систематическую резню тутси, – пишет Брекман, – и когда груды тел убирают с улиц Кигали ковшами мусороуборочных машин, <ответственные> за французское военное сотрудничество не подвергают тех осуждению: еще в мае, шесть недель спустя после начала геноцида, генерал Юшон обещает руандийскому эмиссару полковнику Ефрему Рвабалинде предоставить ему не только снаряжение, но и надежные приемники, чтобы обеспечить прямую связь между французским генеральным штабом и его <руандийскими> союзниками, чьи солдаты бо́льшую часть времени проводят, убивая и грабя, а не сражаясь»[1445]. Это доказывает, вторит ей Морель, что «военное сотрудничество между Францией и Руандой не прекратилось, несмотря на уход французских войск и закрытие посольства»[1446]. Правда, Ланотт сомневается в том, что отчет Рвабалинды точно передает содержание разговора с Юшоном[1447], однако приходится признать, что сказанное французским генералом в разговоре с Рвабалиндой вполне соответствует тому, о чем неоднократно писал Кено в докладных записках Миттерану и о чем говорил сам президент Франции.

Как следует из отчета, в ходе встречи 9 мая вопрос о крупных поставках французского оружия в Руанду в конкретном плане не обсуждался. Тем не менее существуют свидетельства, порой более, порой менее убедительные, что такие поставки имели место в период геноцида, несмотря на запрет, наложенный 8 апреля правительством Балладюра, и эмбарго, введенное ООН 17 мая.

Если верить полковнику Маршалу, то запрет 8 апреля был нарушен уже той же ночью. 20 августа 1995 г. он рассказал в интервью программе Би-би-си «Панорама»: «Два из трех <французских> самолетов, <прилетевших в Кигали рано утром 9 апреля>, привезли военнослужащих, а третий доставил боеприпасы… для руандийской армии. Они [боеприпасы] лишь несколько минут оставались на аэродроме, а затем их сразу погрузили на машину и отправили в лагерь Каномбе»[1448]. Эту информацию подтвердил также депутат-либерал нижней палаты бельгийского парламента Арман де Декер[1449].

19 мая высокопоставленный чиновник Министерства кооперации Филипп Жеанн признался Жерару Прюнье: «Мы доставляем снаряжение ВСР через Гому. Но, конечно, мы это опровергнем, если вы процитируете меня в прессе»[1450].