Сто имён одной воровки

Закончив, чародей протянул руку. Хотелось отстраниться, но ноги не слушались. Горло и грудную клетку сдавило словно каменной плитой. Мия поняла, что попала в ловушку. Она замерла, не в силах оторвать взгляд от тянувшейся к ней руки. Длинные пальцы с крупными, выпирающими костяшками, проступающие на тыльной стороне ладони вены, тёмные на контрасте с бледной кожей. Рука эта смутно походила на когтистую лапу птицы. Очень хищной птицы. Мия сглотнула. Она уже чувствовала, как эти пальцы сжимаются вокруг её шеи, аккуратно подпиленные ногти впиваются в кожу, и чародей с удовольствием выжимает из неё воздух вместе с жизнью. У неё закружилась голова, а потом внезапным обжигающим ураганом Мию захлестнули мысли о том, что ещё могут с ней сделать эти руки. Ноги подкосились, так что ей пришлось опереться об стол, чтобы не упасть.

— Ты проглотила язык или у тебя какие-то проблемы с пониманием услышанного? — напомнил о себе чародей, и от него словно пахнуло холодом.

Нельзя показывать слабость. Перевес пока ещё на её стороне. Ведь вино, улучшенное по особому рецепту Лаккии, прямо сейчас разъедало его изнутри, и уже очень скоро он ничего не сможет сделать. Успеть бы получить зеркало до того момента. А потом… Мия бросила быстрый взгляд на стену, сложенную из тёмного камня, — старого, щербатого, с широкими щелями, заполненными раскрошившимся раствором. И на узкую бойницу высоко над головой.

— Я не боюсь боли, — с вызовом в голосе ответила она и протянула руку.

— Очень смелое заявление с твоей стороны, но так и быть.

Глава X. Вино по особому рецепту. Часть IV

А дальше всё случилось очень быстро. В мгновение ока чародей схватил Мию за руку, дёрнул на себя, так, что её рука вытянулась над чашей, и одним движением задрал рукав, отчего грубая ткань почти обожгла кожу. Его холодные пальцы до боли впились в запястье, так сильно, что кожа под ними побелела. Но Мия не дрогнула. Чародей чуть слышно усмехнулся, во второй руке у него словно бы из ниоткуда появился серебряный кинжал, с очень тонким, почти игольчатым остриём и алыми камнями на концах крестовой рукояти. Одно неразличимое движение — и кинжал рассёк кожу почти посередине предплечья. Кровь хлынула потоком, пульсировавшим в такт с биением сердца, и потекла в чашу. Мия даже не ощутила боли, только почувствовала, как расширились её глаза, словно готовясь выпасть из орбит. Такая глубокая рана. Да он едва ли не отрубил её руку! Но она не успела испугаться или возмутиться этому, когда чародей сыпанул на рану какой-то переливающийся серебром порошок из стоявшего рядом с чашей сосуда. Мия ощутила пощипывание, кровь зашипела и запузырилась, но почти сразу перестала течь. Чародей плеснул на рану ещё какую-то жидкость, потом бросил Мие: «Держи руку ровно», — отпустил запястье и взял со стола моток полотняной ленты. Она держала руку. Если честно, она бы вряд ли смогла бы ею пошевелить, даже если захотела. Происходящее будто зачаровало её, превратило в безмолвную статую.

Мия отмерла, только когда чародей завязал концы ленты двойным узлом. Повязка стягивала руку очень туго, врезалась в кожу, и кисть немного онемела. Мия поморщилась и пошевелила пальцами, проверяя, сохранилась ли чувствительность.

— Снимешь через три дня, рану промоешь чистой водой и протрёшь вот этим, — он протянул какой-то пузырёк с прозрачной жидкостью внутри. — И никакой алхимической гадости, поняла? Иначе рука отсохнет, и чем же ты тогда воровать будешь? Своей подружайке-алхимице даже не показывай, а то залечит. Тебе всё понятно?

В ответ Мия скорчила ему гримасу, но пузырёк взяла и убрала на дно сумки. Потом оправила рукав и потёрла запястье, те места, где его сжимали пальцы чародея. До сих пор слегка побаливало. Неужели синяки останутся? Вот ведь мерзавец кривомордый, то засосов понаставит, то синяков, и… Она ругнулась себе под нос, пытаясь отогнать незваные мысли, от которых к щекам приливала кровь и тянуло в животе.

— Какой возраст?

Продолжая рассматривать пострадавшее запястье, Мия не задумываясь ответила:

— Двадцать…

— Да не сейчас, дурёха! Хотя хвала Владыке, что не пятнадцать. Сколько тебе было лет, когда… с тобой это сделали?

Мия опустила взгляд и поджала губы. Об этом говорить не хотелось. Уж не с этим уродом точно. Хоть ей и показалось, что он говорит с ней с каким-то… участием, что ли. Мия мотнула головой. Нет, глупости это всё, какое ещё участие, от мерзавца, поклоняющегося Хаммарану и приносящего ему кровавые жертвы. В комнате и без того было не жарко, а сейчас словно колючий зимний ветер налетел. Мия обняла себя за плечи и чуть слышно прошептала:

— Не знаю, лет восемь… или семь. Помню приют, а до него как… Будто и не было ничего.

Чародей ей не ответил, высыпал в чашу содержимое ещё одного мешочка, а потом принялся перекатывать её по столу, как видно, перемешивая содержимое. Мия вытянула шею и заглянула внутрь. Жидкость на дне потемнела, став почти неотличимой по цвету от чёрного камня. И в ней ничто не отражалось, и ничего не было видно.