Сто имён одной воровки

Мия вскочила со стула так резко, что он пошатнулся и с грохотом упал, но ей было всё равно. Выбежала из кухни и помчалась по лестнице в свою мансарду, перескакивая через две ступеньки. Грудь сдавило такой чистой, насыщенной яростью, что дышать почти не получалось, а глаза заволокло мутной пеленой. Мия распахнула взвизгнувшую петлями дверь, упала на колени рядом со своей кроватью, откинула тонкий матрасик и выхватила из-под него чарострел. Дрожащими пальцами вытянула из лежавшего рядом подсумка пулю и гладкий голубой шарик, внутри которого заключалась магическая энергия. От прикосновения к нему чуть покалывало подушечки пальцев. Зарядила так, как ей показывал один из гильдийских парней, чуть не отрубив себе кончик пальца тугим затвором. Нет, она не позволит этой гадине рвать подруге душу! Да как посмела она явиться после того, как бросила дочь, оставила её одну, на произвол судьбы, превратила её жизнь в… Нет, она отмстит!

Разобравшись с чарострелом, Мия кубарем скатилась с лестницы и вбежала обратно в кухню.

— А ну проваливай отсюда! — выкрикнула она, целясь прямо в голову этой мерзкой женщины.

Та обернулась к Мие, но будто совсем и не испугалась — только презрительно хмыкнула и упёрла руки в бока.

— Я что-то не ясно сказала? Вали, чтобы духу твоего здесь не было!

— Доченька, я посмотрю, ты себе собачку завела, да только что-то она у тебя невоспитанная.

Мия едва не задохнулась от такой наглости, пальцы дрогнули в опасной близости от спускового крючка. Да как смеет эта гадина в таком тоне говорить!

— Последний раз говорю! — голос сорвался едва ли не на писк, и Мие пришлось откашляться, чтобы прочистить горло. — Убирайся, а не то буду стрелять!

— А точно попадёшь?

С этими словами женщина хохотнула, её рука молниеносно метнулась к кобуре на поясе, и в тот же миг в её ладони оказался массивный чарострел, по размеру едва ли не длиннее её предплечья. Женщина с необычайной лёгкостью крутанула его на пальце, и вот уже чёрное дуло смотрело Мие аккуратно в лоб.

— Деточка, отдай взрослой тёте игрушку, а не то поранишься.

Возмущённая подобным к себе отношением, Мия хотела уже что-то ответить, а может, даже и сделать, когда на её плечо легла тяжёлая рука.

— Мими, убери-ка и правда эту штуковину. Не хватало мне, чтобы вы кухню разнесли. Она открыла рот, чтобы возразить, и почти сразу же закрыла. Лаккия чуть сильнее сдавила её плечо, и Мия с едва слышным вздохом положила чарострел на кухонный стол. Хоть голос подруги и звучал твёрдо и уверенно, рука её чуть дрожала, и Мия положила свою ладонь поверх её широкой, тёплой ладони.

— Тебя это тоже касается! — бросила Лаккия гостье.

Та также быстро убрала оружие обратно в кобуру, и неспешно прошлась по кухне, придирчиво разглядывая обстановку. Половые доски жалобно поскрипывали под её тяжелой поступью. Лаккия смотрела на неё с нескрываемым раздражением и, когда та по-хозяйски открыла дверцу одного из шкафов и принялась там шарить, выкрикнула:

— Зачем ты явилась?

— Соскучилась, доченька!

— Не бреши, мама! Тридцать лет тебя не было…

— Двадцать восемь, доча, я считала.

— Да насрать! Не рассказывай, что спустя столько времени в тебе внезапно взыграли материнские чувства!

Женщина замолчала, достала из шкафчика расписную глиняную кружку, повертела её в руках и продолжила:

— А ты умненькая выросла, вся в меня. Дело у меня, дочка, не на жизнь, а на смерть дело. Я, правда, думала к папеньке твоему обратиться, по старой памяти, так сказать. Но раз уж он тебе своё дело передал… Может, и ты мне помочь сможешь. Надеюсь, Лантор тебя всем алхимическим премудростям научил, а не только как котлы от дерьма алхимического отчищать?

— Научил, не беспокойся! Могу тебе такого зелья сварить, что ты на неделю в гальюне обоснуешься и молить будешь, чтобы духи моря тебя под воду утащили. Если у тебя и впрямь дело какое — можем в лавке обсудить. И хватит трогать мои вещи! — Лаккия подошла к женщине, выхватила у неё из рук чашку, вернула на место и указала на дверь, ведущую из кухни к главному помещению лавки.

Мия вздохнула и поплелась вслед за ними.

Лавка Лаккии, пусть и небольшая, обставлена была весьма уютно. Обитые деревянными панелями тёплого орехового цвета стены украшали пара пейзажей в изящных рамках и бронзовые канделябры, вдоль стен располагались стеллажи с множеством флакончиков, склянок, баночек и коробочек. На длинной стойке лежали счёты, несколько справочников, стояли весы и глиняный горшок с маб-алийским фикусом, который хозяйка именовала не иначе как «господин Несчастный» — за чахлый вид и слишком капризный нрав. А в углу, рядом с окном из мутноватых ромбиков в железной оправе, расположились диван, пара глубоких кресел и разделявший их низкий столик. Именно здесь Лаккия предпочитала обсуждать особо крупные или слишком деликатные заказы, заключать сделки с торговцами и просто расслабляться после тяжёлого дня.

— Могу предложить чай или…

— Со слабительным? Спасибо, доченька, пожалуй, воздержусь.