Сто имен

— Так что у тебя слышно? Новая линия Виктории Бекхэм — «Говно или Самое оно»? — спросила Китти, дождавшись Стива из уборной.

— Ха-ха, — без улыбки ответил он. — Понятия не имею, мне ее мода параллельна.

Стиву, по правде сказать, любая мода была параллельна, он придерживался собственного стиля — не то чтобы плохого, но весьма консервативного, установившегося еще в студенческую пору, разве что материал его одежек стал подороже и стирал он их почаще. К тридцати четырем годам он так и не сумел укротить стоявшие дыбом курчавые волосы, отросшая челка заслоняла голубые глаза, и Стив то и дело вздергивал голову, убирая завесу с глаз, — уже прогресс, по молодости он делал это руками. Хронически небрит, эдакая богемная щетина, ни разу в жизни Китти не видела приятеля ни бритым, ни с настоящей бородой. Униформой ему служили джинсы и кожаные куртки — ему бы о панк-музыке писать, а не о спорте, и тем более не проводить жизнь возле спорта, в постоянном недовольстве собой. Даже на матчи Стив никогда не надевал свитер и не доказывал свою приверженность игре обтягивающими плечи футболками. Вечный студент, безденежный, вынужденный делить свое жилище с какими-то странными типами, переезжать, подлаживаться к чужим обстоятельствам. Недавно он переселился в симпатичный блочный коттедж в пригороде, к молодоженам, которым пришлось сдавать комнату, чтобы выплачивать ипотеку. Прожив полгода по строгим правилам этой семейной пары, Стив многое от них перенял, и казалось даже, будто он несколько повзрослел.

— Вообще-то, — произнес Стив, ерзая на стуле (верный признак, что он собирается сказать нечто, на его взгляд, заслуживающее внимания), — я больше не работаю в газете.

— Как?

— Я больше не работаю в газете, — не меняя интонации, повторил Стив.

— Я поняла, но… тебя что, уволили?

— Нет! — Он вроде бы обиделся. — Я сам ушел.

— Почему вдруг?

— Почему? Ясное дело. По тысяче причин, но главным образом потому, что ты была совершенно права — помнишь, пару недель тому назад ты сказала…

— Нет-нет-нет, — перебила она, не желая услышать, что же она такое сказала. — Я была неправа. Во всем неправа. Ради бога, что бы я ни говорила, это не должно как-то влиять на твою жизнь.

— Обычно и не влияет, — усмехнулся Стив.

— Вот и хорошо.

— Но в тот раз ты была права. Вряд ли я изменю мир такими вот сюжетами, и даже если бы сами по себе они имели какое-то содержание, редактор правит их так, что ничего моего не остается. И кстати говоря, я не собирался преображать мир своими статьями. Я просто люблю спорт, мне нравится смотреть спорт, болтать о нем, читать, и я хотел стать одним из тех, кто пишет о спорте. Больше ничего.

— В какую газету ты перешел?

— Ни в какую.

— Я так поняла — ты ушел, чтобы писать о спорте.

— Я ушел, потому что не мог писать о спорте. Какой смысл торчать там? Писать идиотские и к тому же лживые заметки о людях, которых я не знаю да и знать не хочу, — не о такой работе я мечтал. В самый раз для Кайла, который убегает с собрания, чтобы не пропустить заставку «E! News»[7], для Шарлотты, мечтающей попасть в каждый VIP-зал каждого закрытого клуба в мире, чтобы подпирать там стенку и писать о людях, которыми она почему-то одержима. Наутро после нашего разговора я пришел на работу, и первым делом мне поручили написать заметку в сто пятьдесят слов о футболисте, который, по слухам, связался с некоей топ-моделью.

— О-о, кто это? — подалась вперед Китти.

— Плевать кто, — резко ответил Стив. — Я не хотел об этом писать. Не к этому я стремился. Черт с ним, что не дают написать что-то важное, но я не собирался посвятить жизнь выдумкам, оглупляющим читателей.

— Да кто футболист-то?

— Китти!

— Ладно-ладно. Назови топ-модель.

— НЕ В ЭТОМ ДЕЛО!

Разочарованная Китти откинулась на спинку стула.

— Какое я имел право читать тебе мораль из-за твоей работы, когда сам писал вот это? Заниматься подобным вздором — это же надо вовсе не уважать себя. Такая журналистика… она убивала мою душу.

Китти старалась не замечать камешков, летевших в ее огород.

— Хорошо, все поняла, честный-благородный поступок, протест против того дерьма, которое скармливают публике, все это очень мило с твоей стороны, а теперь хватит болтать и назови мне наконец футболиста и его подругу.

— Я в тебя креветкой из коктейля запущу.

— Не посмеешь.

Стив вынул из коктейля креветку — довольно мелкую, — положил на зубцы вилки и, отклонив вилку, выстрелил, словно из катапульты. Креветка приземлилась прямо на грудь Китти, заляпав розовым соусом атлас.

— Ах ты хер мелкий! — выдохнула Китти.

— Не будем обсуждать размеры моего члена.

— Ты мне платье испачкал.

— Отнесешь в химчистку. Тут поблизости имеется круглосуточная, насколько мне известно.

— От меня рыбой воняет.

— В самый раз к запаху дерьма.

Они словно вернулись в студенческие времена, когда вот так же в столовой колледжа бессмысленно и весело перебранивались.

Китти смочила салфетку в воде и пять минут сосредоточенно замывала пятно, отчего оно лишь больше расплылось. И она вновь заговорила со Стивом: