Сто историй любви Джульетты

Я тоже хочу с ним познакомиться. Прежняя Элен, застенчивая, неуверенная в себе, вжалась бы в кресло и даже не подумала открыть рот. Сидела бы тихонько в своем уголке, с которым уже свыклась, и терзалась сомнениями: вдруг ее отвергнут?

«Нет, – говорю себе я. – Новая Элен совсем другая, смелая и решительная. Встань. Ты можешь».

Закончив раздавать пиво, Себастьен возвращается к своему столу. Рыбаки в приподнятом настроении чокаются бокалами, а Себастьен скромно прячется в угол, чтобы вся слава досталась его команде.

Я медленно встаю и с колотящимся сердцем пробираюсь сквозь толпу людей, которые поздравляют экипаж с отличным уловом.

Сначала Себастьен не замечает моего приближения. Он рассеянно крутит стоящий перед ним пивной бокал – два оборота по часовой стрелке, один против. Я останавливаюсь как вкопанная, потому что именно так он делает в моих зарисовках. Не важно, где происходит действие: в хижине на вершине горы или в палатке посреди пустыни Сахара – если на столе стоит чашка, он каждый раз крутит ее именно так.

Я не понимаю, как такое возможно.

Нет, теперь, когда я решилась, нельзя идти на попятную. Я – снежинка, подхваченная порывом ветра, никто не остановит. И между нами есть еще какая-то незримая связь: меня притягивает к нему как магнитом.

Он поднимает взгляд, только когда я подхожу вплотную к столу. Воздух между нами буквально звенит, у меня замирает сердце. Себастьен моргает. Затем у него отваливается челюсть, и он смотрит на меня как моряк, заплутавший в океане и внезапно увидевший прямо над головой Полярную звезду.

Мне тоже не по себе. Как только наши взгляды встречаются, я тону в его глазах. Не потому, что они безумно красивы, просто через левую бровь и веко проходит знакомый мне белый шрам.

– Привет, – выдыхаю я.

– Привет.

Его голос глухим рокотом отдается у меня в животе. Судя по молчанию, этот Себастьен, как и мой воображаемый, немногословен. А мне очень хочется, чтобы он заговорил.

– Это ты, – бормочу я, перестав соображать в силу абсолютной невероятности происходящего. – Я тебя знаю.

Выражение его лица мгновенно меняется, за ледяной голубизной глаз словно вырастают защитные укрепления.

– Прошу прощения?

Наша связь обрывается, словно сильный порыв ветра разорвал слишком туго натянутую бечевку воздушного змея. Я понимаю, что сболтнула лишнее, и все-таки продолжаю, несмотря на очевидную абсурдность ситуации.

– Я тебя знаю, – повторяю я, словно могу заставить его в это поверить.

Себастьен поджимает губы и хмурится – не смущенно, как я ожидала, а будто с досадой.

– Ты меня с кем-то путаешь, – говорит он.

Окончательно уверившись, что на Аляску меня привели не дешевые билеты, я упрямо качаю головой.

– Я Элен.

Мне хочется его потрогать, убедиться, что он настоящий. Вместо этого я протягиваю руку для рукопожатия.

Мышцы у Себастьена на шее напрягаются. Он не называет своего имени и не пожимает мне руку, а одаривает меня натянутой, безразличной улыбкой, которая означает, что я его не интересую, и говорит:

– Прошу прощения, я вспомнил, что мне срочно нужно домой. Забыл покормить собаку.

Один из его приятелей, который находится в пределах слышимости, бросает на меня хмурый взгляд.

Себастьен обходит меня и устремляется к выходу, пробормотав что-то своему другу. Тот отнекивается, однако Себастьен вкладывает ему в руку кредитку, они стучатся кулаками, и он уходит. А я так и стою, не зная, что делать.

Себастьен

Я убегаю на стоянку, забираюсь в свой грузовичок и, дрожа, роняю голову на руль.

«Я тебя знаю», – сказала она. Я ответил, что она меня с кем-то путает.

Я соврал. Разумеется, я ее тоже знаю.

Увидев Элен, я ощутил на губах сладость медового вина, призрачную тень поцелуя. Так бывает всякий раз, когда она возвращается в мою жизнь. Смутное воспоминание о нашей первой ночи много веков назад. Элен, конечно, понятия не имеет, кто она такая, не знает, что ее присутствие – или отсутствие – в моей жизни определяет все мое существование. Сейчас я Себастьен, а изначально я звался Ромео. Ее звали Джульеттой.

– Зря мы сюда пришли, Ромео, – говорит Бенволио, когда мы появляемся на маскараде.

Раззолоченный бальный зал полон гостей в карнавальных костюмах: единороги танцуют со львами, рыцари чокаются кубками с драконами, Солнце прогуливается на заднем плане рука об руку с Луной.

– Ты случайно не забыл, что мы – Монтекки и наши семьи вовлечены в кровную месть? Если лорд Капулетти обнаружит нас в своем особняке, он насадит наши головы на пики еще до рассвета.

– Ах, в этом вся прелесть маскарада, дорогой кузен, – указываю я на бронзовую маску у себя на лице, элегантные складки тоги и крылья за спиной. – Под маской римского бога никто не отличит Монтекки от Капулетти. Кроме того, на балу будет Розалина.

– Забудь о Розалине. Она отреклась от любви, решив посвятить себя церкви; у вас с ней нет будущего. Твой отец хочет женить тебя на девушке, которая будет уважать тебя и повиноваться каждому твоему слову.

– Тоже мне, радость – женщина, которая любит тебя по обязанности!