Сто лет криминалистики

Гюстав, перенесший ампутацию голени, был очень болезненным. Передвигался он только на костылях. Расчет на его скорый конец имел под собой почву. Но с весны 1850 года вдруг распространился слух, что Гюстав собирается жениться. И действительно, выяснилось, что он купил родовой замок обедневшей дворянской семьи и помолвлен с его хозяйкой мадемуазель де Дюдзеш. С ноября 1850 года стало точно известно, что вскоре состоится их бракосочетание, а следовательно, наступит крах всем надеждам супругов Бокармэ на наследство Гюстава Фугни.

В тот вечер 21 ноября, когда пастор слушал рассказ горничной Эммеранс Брикур о невероятных ужасах, происходящих в замке, Гюстава Фугни уже больше суток не было в живых. Он не смог жениться. Он был мертв.

С вечера 20 ноября голый труп его лежал в комнате Эммеранс, с ранами на щеках и с черным, сожженным ртом.

Эммеранс, однако, рассказывала так: утром 20 ноября пришло известие, что в полдень в замке появится Гюстав, чтобы сообщить родственникам о предстоящей свадьбе. После этого произошло что-то странное. Графских детей покормили не в большой столовой, как обычно, а на кухне. По прибытии Гюстава графиня сама подавала на стол. С наступлением темноты Эммеранс услышала в столовой какой-то шум, как будто что-то упало на пол. Сразу же после этого раздался приглушенный голос Гюстава Фугни: «Ах-ах, пардон Ипполит…» Эммеранс бросилась в столовую, но ей навстречу выскочила графиня и закрыла перед ней дверь. Графиня побежала на кухню и вернулась в зал с сосудами, наполненными горячей водой. Тут же она стала звать на помощь Эммеранс и кучера Жиля. Она объяснила: «Гюставу плохо. Идите помогите нам. Мне кажется, он умер. Его хватил удар».

Слуги застали Гюстава лежащим на полу столовой. Он был мертв. Граф Бокармэ находился в состоянии наивысшего возбуждения. Вымыв свои окровавленные руки, он приказал Жилю принести из подвала винный уксус и снять одежду с умершего. Стаканами он лил в рот Гюстава уксус и велел, чтобы уксусом полили также весь труп. Графиня отнесла одежду брата в кухню и бросила ее в кипящую мыльную воду. Жиля заставили еще несколько раз полить труп уксусом и затем отнести его в комнату Эммеранс на кровать. До полуночи графиня мыла пол в столовой, где умер Гюстав, его костыли сначала промыли, а затем сожгли. Рано утром граф появился с ножом и стал скоблить доски пола. Эта работа продолжалась до полудня. Лишь затем, обессилев от усталости, супруги улеглись спать, а слуги, собравшись с духом, отправились в Бури. И вот они пришли и спрашивают пастора: «Ради бога, что нам делать?»

Пастору не пришлось отвечать на этот вопрос. Не успела Эммеранс закончить свой рассказ, как появился общинный писарь и сообщил, что завтра из Турнэ приедет следователь. Даже до Турнэ дошли слухи, что Гюстав Фугни умер странной смертью.

Поздним вечером 22 ноября прибыли следователь Эжебаер, три жандарма, хирурги Марузэ, Цуд и Косс, а также писарь общины Бури. Эжебаер так мало верил слухам, что оставил жандармов в Бури и отправился в замок лишь с писарем и врачами. Однако его сомнения очень скоро сменились подозрениями. Бокармэ долго не принимал следователя, и прошло много времени, прежде чем он появился. Камин столовой был забит пеплом, в котором виднелись остатки сожженной бумаги и книг. Тут же лежали ободранные с досок пола стружки. Неохотно показали умершего. Графиня отказалась открыть занавески, затемнявшие комнату. Следователь зажег свет и сразу увидел раны на лице Гюстава Фугни. Бокармэ безуспешно пытался скрыть повреждения на своих руках. Следователь приказал врачам тут же вскрыть труп и установить, умер ли этот человек естественной смертью.

Через два часа врачи доложили о результатах своего обследования. Мозг пострадавшего был совершенно здоров. О каком-либо приступе не могло быть и речи. Рот, язык, горло и желудок умершего свидетельствовали об ожоге химическим веществом, так что врачи пришли к заключению, что Гюстав Фугни скончался от едкой жидкости, залитой ему в рот. Они допускали, что могла быть применена серная кислота. «Смерть наступила в результате ожога рта и пищевода», — заключили они.

Следователь Эжебаер распорядился, чтобы все необходимые для химического исследования органы трупа были изъяты. Он сам присутствовал при изъятии языка, пищевода, желудка, кишечника вместе с их содержимым, печени и легких. Все было уложено в сосуды, залито спиртом и запечатано. Секретарь суда и жандарм должны были тотчас доставить эти сосуды в Турнэ. Два других жандарма арестовали графа и графиню Бокармэ.

Сразу же по возвращении в Турнэ Эжебаер нанял карету, погрузил в нее собранный для исследования материал и поспешил в Брюссель в Военную школу, где с 1840 года работал профессор химии, имя которого стало известно следователю при случайном изучении одного химического журнала. Это был Жан Серве Стас.