Сто лет криминалистики

Эксперты советовались со многими специалистами. Их интересовали медикаменты, вызвавшие симптомы, которые, по всей видимости, привели к смерти Элизабет Барлоу: чувство усталости, рвота, потливость, приступы слабости, потеря сознания, сильное расширение зрачков. Все это напоминало гипогликемию, болезненное уменьшение необходимого для жизни содержания сахара в крови. Гипогликемия вызывает состояние, противоположное тому, которое бывает при известной сахарной болезни. Так как при сахарной болезни поджелудочная железа перестает производить инсулин, имеющий решающее значение для регулирования количества сахара в крови человека, возникает так называемая гипергликемия, то есть перенасыщение крови сахаром. Эта болезнь была смертельной, пока в 1921 году не научились добывать этот гормон из поджелудочной железы животных и вводить его систематически в организм больных. При этом выяснилось, что слишком большая доза инсулина приводит к смерти. В то время как здоровая поджелудочная железа регулировала необходимое количество инсулина в зависимости от количества сахара в крови, при искусственном введении инсулина такого регулирования не происходило. Поэтому, если инсулина вводилось больше, чем нужно, содержание сахара в крови опускалось ниже нормы. Возникала гипогликемия. Больной испытывал чувство страха, его знобило, тошнило, становилось жарко, появлялась потливость, и он терял сознание в гипогликемической коме, если ему тотчас не вводили сахар. Очень часто при таком состоянии у больного наблюдалось расширение зрачков. Эксперименты на животных и ошибочные инъекции инсулина людям показали, что здоровый человек впадал в состояние гипогликемического шока и умирал, если ему инъецировали обычную для больного диабетом норму инсулина. Итак, введенный в здоровый организм инсулин вызывает смерть. Элизабет Барлоу не болела сахарной болезнью. Это было уже известно из исследования мочи после вскрытия. Эксперт Карри, как обычно, взял для биохимического исследования так называемую смешанную сердечную кровь из обоих желудочков сердца и сделал анализ на сахар. Он обнаружил при этом 210 миллиграммов сахара на 100 миллилитров крови, что даже превышало обычную норму.

В результате этого мысль о гипогликемии как причине смерти Элизабет Барлоу исключалась. Но она не давала покоя экспертам.

Снова и снова вставал вопрос, не произошло ли здесь чего-нибудь, с чем криминалистика еще никогда не встречалась? Не пришла ли Барлоу, которому известно действие инсулина, мысль ввести его своей жене? Не рассчитал ли он так свои действия, что неизбежная потеря сознания настигла его жену во время купания, из-за чего та утонула? Сначала это были слишком смелые предположения. Но ситуация приняла более драматическую окраску, когда 23 мая судебный эксперт Прайс появился в Херроугейте.

«Барлоу, кажется, довольно странная личность, — сообщил он. — Пострадавшая — это его вторая жена. Его первая жена умерла в 1956 году в возрасте тридцати трех лет. Причину смерти установить не удалось. Из показаний медсестры Алисы Лодж следует, что в госпитале св. Луки на Барлоу возлагалась обязанность делать инъекции инсулина».

Токсикологи едва сдерживали свое волнение, которое возросло, когда Дэвид Прайс сказал: «Имеются странные обстоятельства. Раньше Барлоу работал в Нортфилдском санатории. Там, разговаривая с одним пациентом об инсулине, он заявил, что если кому-нибудь ввести достаточную дозу инсулина, то это верный путь на тот свет. А во время рождества 1955 года, — продолжал Прайс, — Барлоу рассказывал своему коллеге Гарри Штоку, что при помощи инсулина можно совершить великолепное убийство». Инсулин нельзя, мол, обнаружить, потому что он бесследно растворяется в крови. «Вам это что-нибудь дает?» — спросил Прайс у экспертов.

В тот же день препараты тканей были извлечены из холодильника. Если Барлоу ввел инсулин, то именно здесь надо попытаться его обнаружить.