Сто лет тому вперед

Мила Руткевич сдалась, когда за столами оставалось не меньше десяти человек, – она зевнула ладью, потому что очень переживала и боялась что-нибудь зевнуть.

Сулима надолго задумался, и гроссмейстер уже два раза проходил мимо и не делал хода, потому что фигуры Коли оставались без движения. Вдруг Алиса, которая все время поглядывала на соседнюю доску, сказала:

– Конем на эф-6. – и отвернулась.

– Ого! – сказал Коля Наумов, который внимательно следил за делами Коли. – Ты посмотри, точно, на эф-6! А если он ладьей, то ты дальше.

– Не подсказывайте! – сказал Коля сердито. – Теперь уж я так не пойду.

– Ну что, молодой человек, – спросил гроссмейстер, – вы готовы?

Коля молчал.

– Он хотел пойти конем на эф-6, – сказал Боря, – но сомневается.

Гроссмейстер улыбнулся.

– А что же, разумный ход. Попробуйте. Могут получиться интересные осложнения.

И Коля послушно подвинул коня.

Гроссмейстер задумался. Но не стал двигать вперед ладью, как решил за него Наумов, а отступил королем.

Теперь уже почти все зрители столпились за Колиной спиной и напирали ему на спину, так что Эдуарду пришлось вмешаться и сказать:

– Ребята, не мешайте играть. Вы же опрокинете стол.

Все так переживали за Колю, что, кроме Юльки, никто не обратил внимания на то, как долго стоял гроссмейстер у Алисиной доски, потом вздохнул и сказал задумчиво самому себе:

– Нет, этой жертвы я не приму.

Двинул вперед пешку и перешел к оставшейся на конце стола доске. Но с полпути вернулся, еще раз взглянул на Алисину доску, покачал головой.

Алиса ответила на ход пешки и стала смотреть, что собирается делать Коля с помощью советчиков, которые его дружно сбивали с толку, хотя Эдуард требовал, чтобы не подсказывали.

– Ферзем, ферзем! – шептали, шипели, говорили, даже кричали за его спиной.

– Слоном! – настаивали другие.

Вот-вот могла начаться потасовка.

Коля в полной рассеянности взглянул на Алису. Она на его доску не смотрела. Одними губами сказала:

– Пешкой на аш-4.

И когда гроссмейстер подошел, Коля двинул пешку на аш-4.

Гроссмейстер обрадовался за Колю.

– Молодец! – сказал он. – Этого хода я боялся.

Но, видно, раз боялся, заранее придумал ответ.

– Шах, – сказал он.

– Ой! – раздалось в толпе болельщиков.

Коля схватился за голову.

– Я же говорил, – сказал Боря. – Я же предупреждал!

Тем временем гроссмейстер вернулся к Алисе, и там положение ему совсем не понравилось.

– Да, – сказал он, – я увлекся.

Юлька потянула за рукав Колю Наумова.

– Ты только погляди! – прошептала она.

– А что? – Коля и смотреть не хотел.

– Погляди же!

Наконец гроссмейстер прошел в тот конец стола, поставил мат очкастому десятикласснику. Теперь у него оставалось только два противника. Эдуард Петрович встал напротив Алисы, оценил позицию, покачал головой и сказал Юльке Грибковой заговорщическим голосом:

– Надо, чтобы она осталась у нас в школе. Если ты патриот, ты этого, Грибкова, добьешься.

Тогда Юлька поняла, что Алиса может выиграть у самого гроссмейстера.

– Я бы сама мечтала, – сказала она физкультурнику.

А Алиса смотрела на доску Коли Сулимы и никак не могла придумать, как одолеть гроссмейстера. Получалось, что гроссмейстер навяжет Коле обмен ферзей, а потом добьется вечного шаха. Получится ничья.

– Сдаваться? – спросил Коля Алису.

– Ты с ума сошел!

В этот момент подошел гроссмейстер.

– Каково ваше решение? – спросил он у Сулимы.

– Можно я еще подумаю? – спросил Сулима.

– Думайте.

Гроссмейстер вернулся к Алисе.

– Так, – сказал он, увидев ее ход. – Что ж, спасибо. Мне урок за самоуверенность. Сдаюсь. – он пожал Алисе руку.

Алиса встала и сказала:

– Вам спасибо. На вашем месте я из тридцати партий десять бы проиграла. Это же тяжелый труд – держать в голове столько позиций.

– Нет, вы не правы, – сказал гроссмейстер. – Я держал в голове только три-четыре позиции. Остальные не вызывали у меня опасений.

Они повернулись к Коле Сулиме.

Он еще думал.

Кроме Юльки и Эдуарда Петровича, никто не заметил, что гроссмейстер проиграл Алисе. Все уставились на доску Коли Сулимы.

Коля три раза тянул руку к своему королю, все никак не мог решить, куда его отвести, хотя это уже не играло роли.

Гроссмейстер двинул вперед своего ферзя.

– Шах.

– И вилка на твоего ферзя, – сказала Мила Руткевич вслух, хотя и без нее всем это было ясно.

Коля взглянул в отчаянии на соседний стул, где должна была сидеть Алиса, но там ее не было.

– Ешь королеву, – сказал Наумов, который играл плохо и поэтому называл все фигуры по-любительски.

– Не «ешь королеву», а «возьми ферзя», – поправила его Мила.

Коля в полной тишине поставил своего ферзя на место гроссмейстерского, и тот тут же объявил ему вечный шах ладьей и конем. Три раза они повторили ходы.

– Ничья! – объявил Эдуард Петрович.

– Ничья! – закричали болельщики. – Ничья! Ура!

– Сулима с гроссмейстером вничью сыграл!

– Минуту внимания! – сказал Эдуард Петрович. – Разрешите от вашего имени поблагодарить Владимира Аркадьевича за то, что он не пожалел своего времени, приехал к нам и провел этот сеанс.

Все захлопали в ладоши.

– Общий счет сеанса, – продолжал Эдуард Петрович, – двадцать восемь с половиной на полтора в пользу гроссмейстера.

Все так и ахнули.