Сто лет в России

Жена с сыном были на даче. Мы искали Володю по отделениям милиции, по больницам, моргам. Прошло почти двое суток, прежде чем мы нашли его в одной из больниц. Без сознания, без документов. Жестоко избитого. Никто им в больнице не занимался. Подняли всех врачей. Делали все возможное. Но мы пришли поздно. Вскоре Володи не стало. Красивого. Статного. Отважного. Чистого человека. Я говорил со всеми, кто мог его видеть, кто мог что-то знать. С соседями, с женой, с взрослым сыном Петром, который тоже работал у нас. Я почувствовал неувязки в их рассказах. Мне показалось, что родственники почему-то не хотят, чтобы были найдены преступники. С женой Володи Ирой я учился в 10 «Б» классе. Хорошая была девочка. Что время делает с людьми! Почему замкнулась, почему молчала? Может быть, боялась за сына? Дал показания следователю из Большого дома. Все рассказал ему. Свои мысли. За какие ниточки можно было бы потянуть. Органы тогда потеряли опытных специалистов. Пришли случайные люди. Следователь смотрел на меня мутными глазами. Обещал все сделать. Но не сделал ничего. Меня душили слезы бессильной ярости. Следователь в ответе не меньше, чем та шпана, которая все это сотворила. Но есть и божий суд… Каждому воздастся по делам его. Мы были бессильны отомстить за нашего товарища. За прекрасного человека. Прощай, мой друг, Владимир Алексеевич.

За что гибли люди? Это не война за свободу Родины. Не защита Отечества. Война всех против всех. Со дна общества поднялось отребье, мусор. Им нужен презренный металл. «В угожденье богу злата край на край встает войной; и людская кровь рекой по клинку течет булата! Люди гибнут за металл, люди гибнут за металл! Сатана там правит бал! Там правит бал!» (Куплеты Мефистофеля).

Другой проблемой была тотальная криминализация общества. На трассе «Скандинавия» между Выборгом и Петербургом, на Московском шоссе, постоянно барражировали грабители и рэкетиры. Особенно рисковали водители автовозов. Их подрезали, останавливали, забирали несколько автомобилей. Знакомый водитель-перевозчик, очень крутой мужик, рассказывал, как ему удалось уйти от грабителей. Его подрезают на трассе, останавливают. Браток встает на подножку, говорит: «Давай тихонько, чуть дальше, где обочина пошире». Едут тихим ходом, машины нападающих остаются позади, водитель вытаскивает обрез, приставляет к голове сопровождающего: «Стой и молчи. Проеду 500 метров, тихо сойдешь. Крикнешь – застрелю». Отъехал – и по газам. Автовоз на полной скорости никакой легковушке не остановить. Так и ушел. Другим повезло меньше.

В мой кабинет почти ежедневно заходили лидеры различных группировок, местных, национальных. Вежливо предлагали сотрудничество. Иными словами – крышу. В те времена невозможно было прожить без силового прикрытия. Законы не исполнялись, милиция не работала. Лидеры приезжали и приезжали. В сопровождении отморозков. Если бы это видела моя бедная еврейская мама! Она сказала бы: «Саша, что ты делаешь среди этих людей?» Со мной ни разу никто грубо не разговаривал. Я старался соблюсти два главных принципа. Первый – не прогибаться, твердо держаться своей линии. Ни на что не соглашаться. Второй – говорить вежливо, мягко, уважительно; слова, стиль и тон не должны быть обидными или оскорбительными для собеседника.

Какие только типажи не появлялись в деловой жизни города в этот период. И бывший советник мэра со своим безволосым, безбровым помощником. Помощник обычно ничего не говорил, в его взгляде читалось: «Убить тебя сейчас или чуть позже?» Советник гордился славным прошлым, когда первые деньги зарабатывались киданием лошков на автомобильных рынках. И некто «Двуручник», стрелок по-македонски с двух рук. Его потом отстрелили среди бела дня в его же собственном ресторане «Тихая жизнь» (какое название!) рядом с милицейским общежитием на Энергетиков. И дагестанцы, и чеченцы. Появлялись и совсем неизвестные: «Владимир Сергеевич будут недовольны, что вы арендовали помещение рядом с аркой Главного штаба». «Так решайте вопрос в КУГИ. Договор с ними заключен». Рядом с нами – офис лидера ассирийцев (есть такая национальность; ассирийцы женятся только на своих, интересно, где они их берут?). Раньше ассирийцы держали в городе все сапожное дело. Теперь они – авторитетная группировка. Связаны с московскими блатными, со знаменитым дедом Хасаном. По-соседски не трогают нас. В том же дворе – обменный пункт самого известного в городе валютчика. Валюту в пункте продавали, но мало. Пункт был прикрытием для оптовых операций на «железке», районе на Рубинштейна вблизи Пяти углов. В этот обменник часто приезжали проверяющие органы, милиция. Пункт закрывали, но он неизменно вновь открывался. Со временем валютчик уехал куда-то в Сибирь. Заниматься валютой в те годы было очень выгодно. Одно из отделений известной сейчас строительной фирмы постоянно возило доллары, купленные в Санкт-Петербурге, на Север, где их можно было продать дороже.