Сто лет восхождения

Гостей встречала небольшая группа людей. Их возглавлял невысокого роста человек с тонким интеллигентным лицом. Приветливо и радушно улыбаясь, он крепко пожал руки гостям и на английском языке представил своих коллег: жизнерадостного Будкера, высокого, сухощавого, несколько замкнутого Головина, узколицего, изысканного Леонтовича. Сам представился как академик Арцимович. Шведские гости с трудом воспринимали на слух фамилии и имена хозяев. Но все первые впечатления заслонила лаборатория. Конечно, можно было бы посетовать на то, что здесь отсутствует какой-либо дизайн: все однотонно, однообразно, скромно. Может быть, даже чересчур аскетично. Но при всем том достаточно беглого взгляда, чтобы понять — это царство подлинной физики.

В объяснениях русских коллег поражал не только высокий уровень, широкая научная эрудиция, но еще и незаурядный потенциал инженерного мышления, особенно у Арцимовича и Головина. Чувствовалось, что это исследователи высочайшего класса, владеющие немалым экспериментаторским багажом. Кроме того, все четверо оказались отличными, нет, просто обаятельными людьми.

Ханнес Альвен долго и радушно пожимал руки всей четверке советских ученых, благодарил за гостеприимство. И наконец, пригласил всех на симпозиум по астрофизике, который через четыре месяца должен состояться в Стокгольме, добавив при этом, что здесь, в Москве, русские коллеги тоже некоторым образом имеют дело со звездами.

Переводчик еще излагал заключительные слова шведского академика, а четверо советских ученых обменялись между собой быстрыми взглядами.

Уже в машине, когда по сторонам широкого шоссе понеслись мимо вперемежку с разросшимся парком еще не застроенные пустыри и складские помещения, столь непривычные для облика виденного ими ранее огромного столичного города, Ханнес Альвен сказал своим спутникам: «Сегодня мы с вами открыли одну из самых сокровенных и интереснейших страниц советской физики...»

Подробности первого визита зарубежных ученых в институт Курчатов узнал лишь месяц спустя. Под бдительным присмотром медиков и домашних Игорь Васильевич начинал свое возвращение в прежний, насыщенный делами мир. Правда, шло оно слишком медленно. Не привык Курчатов к такому темпу. И люди с ним раньше были другими. Решительными, напористыми, прямолинейными, стремительными в мыслях и планах. Но прежде всего откровенными. Это было краеугольным камнем в его отношениях с подчиненными, товарищами, друзьями.

Сейчас почему-то откровенность уступила место напряженной осторожности. Курчатов чувствовал, как любой посетитель контролирует свои слова и даже жесты.

Приходится применять специальную тактику, чтобы незаметно выудить у гостя нужные, но тщательно скрываемые детали. Потом, оставшись один, Курчатов сможет по ним воссоздать скрываемую от него ситуацию. Опыт руководителя и исследователя позволяет ему это делать с блеском. И как забавно смотреть, когда при следующем визите у ничего не подозревающего гостя можно нарочито равнодушным тоном неожиданно спросить: «Ну, а с тем делом как у вас?..»

И вновь, Курчатов начинает погружаться в знакомый, так ему необходимый мир забот и дел, что кипят в институте.

Только однажды эта хитрая тактика дала осечку. В один из визитов Анатолия Петровича Александрова Курчатов попросил давнего друга пронести контрабандно что-нибудь почитать. Лучше всего Биографию Д. Неру. Истосковался без книг, а домашняя библиотека под замком. И ключи Марина Дмитриевна спрятала надежно. Врачи до сих пор не разрешают читать.

Александров кивнул, лишь на мгновение в глазах его мелькнуло знакомое, насторожившее Курчатова озорство. С Александровым у них давний счет в розыгрышах.

Анатолий Петрович пришел снова лишь через неделю. Под полой пиджака он скрытно пронес толстый сверток и распаковал его, когда они остались одни. Курчатов с радостью увидел знакомый внушительный серый переплет с тиснением: «Д. Неру. Биография». Он с жадностью потянул увесистый том к себе, раскрыл... 400 страниц превосходной бумаги были заключены в серую кожу переплета. Но все страницы оказались девственно белыми. На этот раз давний друг оказался заодно с медиками.

Александров бесстрастно и честно смотрел на Курчатова. А тот с ехидством и торжеством взирал на Александрова. Он уже знал, какое достойное применение найдет этому подарку.

Одна из первых записей в этом своеобразном блокноте была посвящена подготовке к предстоящей поездке Арцимовича и Головина в Швецию.

Это была первая поездка Арцимовича и Головина на Запад.

Курчатов в Харуэлле сделал первый шаг, чтобы освободиться от груза прошлого: разобщенности и недоверия. Но крупнейшие атомные державы не спешили с ответными действиями. Термоядерные исследования все еще оставались и в США, и в Англии строго засекреченными. Но ведь подлинная наука так развиваться не может. Для больших свершений нужна концентрация научной мысли во всепланетном масштабе.