Сто лет

– Это важно, Андерсен. У себя на месте вы что-то делаете для людей. И можете этим гордиться.

– Спасибо, – поблагодарил Фредрик, словно целитель решал, чем в этом мире следует гордиться.

Возвращаясь на свое место, Марчелло зажег свет. Его руки осветились. Они были такие же смуглые, как в прошлый раз. Наверное, все-таки он цыган, которому удалось выбиться в люди, подумала Элида.

– Электричество – великая вещь, – сказал целитель. – Лампа накаливания Эдисона. Фигурально выражаясь, она осветила весь мир.

Это было сказано без всякого перехода, как будто весь прежний разговор касался электричества. Марчелло переменил тему разговора, словно думал уже о чем-то другом. Словно видел что-то, невидимое остальным. Что-то, о чем следовало подумать. Спокойно, но безотлагательно.

– Да, Эдисон. Это бесподобно! Просто невероятно, что способен человеческий мозг! – восторженно согласился Фредрик.

– Да-да, человеческий мозг способен на большее, нежели мы в наши дни в состоянии понять. А у вас, фру Андерсен? Кажется, вы у себя на Севере обслуживаете телефонный пункт?

– Да, это было просто чудо…

– Вы, конечно, знаете, что у нас Центральная телефонная станция переехала в новое помещение?

– Да, я бы хотела там работать, – ответила Элида, не зная, что сказать.

– Можете попытаться. Ведь у вас есть опыт работы.

– Не сейчас…

– Может быть, позже? – Целитель был настроен дружелюбно.

Элида быстро улыбнулась, но промолчала.

– Как вы относитесь к перемене названия? К тому, что Кристиания, вероятно, станет называться Осло? – спросил он.

– Я знаю, этим сейчас занимаются. По-моему, не так важно, как город называется, только бы он не опозорил своего имени, – заметил Фредрик.

– Я с вами согласен, – сказал целитель. – Весьма патриотично обращаться к национальным героям и викингским временам. Осло – древнее название. А заодно с этим власти собираются отпраздновать конец нашей трехсотлетней зависимости. Мы с матушкой решили присутствовать на планируемых торжествах. Говорят, они состоятся в Акерсхюсе в сентябре.

– Разве это будет для всех? Я хотела спросить… Туда сможет попасть каждый, кто захочет? – Элида была удивлена.

– Да, думаю, все, кому хватит места. Надо будет только пораньше прийти туда.

– Давка – это не для меня, – сказал Фредрик.

– Конечно. И, как я сказал, прийти туда придется заблаговременно.

Матушка Хауген предложила гостям еще кофе. Фредрик прикрыл рукой свою чашку, Элида благодарно кивнула.

– Наверное, не всегда легко быть матерью такого большого семейства? – Марчелло посмотрел на Элиду. Ее опять удивила его способность резко менять тему разговора.

– Нет, – коротко ответила она, искоса взглянув на него.

– Элида прекрасно справляется, – заметил Фредрик.

– Вы, женщины, существа утонченные, но необыкновенно сильные. Я за все должен благодарить свою мать! Когда отец погиб в серебряных шахтах, она спасла нас, детей, от бедности. Нас было много. Матушка трудилась день и ночь. Никто даже не подозревает, что ей пришлось пережить, но она никогда не жаловалась, – проговорил Марчелло и наградил мать долгим взглядом. – Правда, она настаивала на том, чтобы я стал пекарем. – Он засмеялся.

– Ты сам выбрал свой путь, – с удовлетворением сказала матушка Хауген. – Между прочим, в наше время трудно найти помощников, чтобы печь хлеб, – прибавила она и прищурила глаза так, что вокруг них собрались морщинки. Потом обхватила себя руками, словно ей было холодно или она хотела скрыть то, что держала в объятиях.

Неожиданно Марчелло Хауген снова встал и развел руками. Как и в прошлый раз, он вспомнил о своей книге – «Раздумья по поводу одного дня», которую хотел бы подарить Фредрику.

– Это небольшая книга о моем мировоззрении, – сказал он.

Фредрик встал, опираясь на трость. Он хотел попрощаться с целителем за руку, но тот уже шел к окну со своей трубкой. И пока матушка Хауген провожала гостей, он курил, стоя к ним спиной.

Молитва и свобода

Фредрик пытался самостоятельно читать книгу Марчелло Хаугена. Он сказал себе, что раз целитель подарил ему свою книгу, то, уж конечно, он должен суметь сам ее прочитать. Ведь это так просто! Но в глазах у него рябило и буквы двоились. Не помогало даже то, что книга была не толще тетради и ее было легко держать в руках. Ее можно было читать даже лежа в кровати, то поднося к самым глазам, то держа на большом расстоянии. Только это мало что меняло.

К тому же одно место во вступлении сразу разочаровало Фредрика. «Из тех ли ты людей, кто недоволен, что живет в это время? Тревожишься ли ты о своем покое и благополучии? Считаешь ли мир слишком жестоким? Оглядываешься ли назад вместо того, чтобы смотреть вперед? Если так, знай, ты не относишься к тем, кому принадлежит завтра».

Фредрик ждал чего-то великого. Обещаний. Утешения. Но быстро понял, что книга содержит только правила, помогающие прожить один день. Ему и так было уже ясно, что он не относится к тем, кому принадлежит завтра. По правде сказать, это лишало его последнего мужества.