Сто лет

По лошади пробегала нервная дрожь. Кепка парня была испачкана навозом. Несколько красных лепестков алели на земле. Плакат был разодран. Над всем этим высился полицейский, его голова упиралась в небо. Он изо всех сил прижимал колени и ляжки к спине лошади, пытаясь натянуть вожжи и сохранить достоинство. Наконец ему удалось заставить хрипящее животное сделать два шага назад. Это был подвиг для лошади, не привыкшей ходить на задних ногах. Контроль снова был в руках полицейских, теснивших рабочих. Рабочие отступали шаг за шагом. Товарищ помог парню подняться. Страшная опасность миновала.

Вот они какие, подумала Элида.

Молодость и безумие. Ненависть и бунт. Толпа людей, считающих себя непобедимыми.

Война.

У нее дома были молодые парни.

А она тут рассматривала моды и чувствовала себя свободной.

Юбилей

Сентябрь 1924 года. Все было еще зеленым. Малыши уже спали, и на дом снизошел покой. Свет можно было еще не зажигать, и Элида решила выпить чашку кофе. В это время пришел Рагнар и протянул ей небольшую круглую картонку. Элида отложила вязанье.

– Что это? – спросила она с плохо скрываемым любопытством.

– Посмотри скорее! – Эрда хотела помочь матери.

– Нет, руки прочь! Это только маме! – грозно остановил сестру Рагнар.

Элида поставила коробку на кухонный стол и развязала шнурок. Искусно сплетенный шнурок, похожий на косичку. Прежде чем открыть картонку, Элида вдруг опустила руки и строго посмотрела на сына:

– Надеюсь, ты не выбросил деньги на какой-нибудь пустяк?

– А ты посмотри! – засмеялся Рагнар, от нетерпения он переступал с ноги на ногу.

Элида сняла с коробки крышку и сунула руки в белую шелковистую бумагу. Осторожно развернула ее. Наконец она достала из бумаги маленькую красную шляпку с черным пером.

Открыв рот, Элида уставилась на нее.

– По-моему, ты окончательно спятил! – прошептала она.

Рагнар взял у нее из рук шляпу и смело водрузил ее Элиде на голову чуть-чуть набок. Резинку от шляпы он зацепил за тяжелый пучок Элиды, словно никогда не делал ничего другого.

– Мама, ты настоящая важная дама! – ахнула Хельга.

– Ты только посмотри! Да у тебя врожденное благородство! – воскликнул Фредрик, схватил трость и обошел Элиду, разглядывая ее со всех сторон.

– Мама, ты забыла, что я обещал подарить тебе шляпку, когда ты приедешь в Кристианию? Раньше у меня просто не было денег. Пожалуйста, надень ее, когда мы все пойдем в крепость Акерсхюс! – Рагнар был очень горд.

– Это и от меня тоже. Мы ее купили в складчину, – деловым тоном сообщил Хильмар. Он стоял, скрестив руки на груди, и с довольным видом внимательно изучал Элиду.

– В крепость Акерсхюс? – с отсутствующим видом переспросила Элида и подошла к зеркалу.

Стоя там и вертя головой из стороны в сторону, она заплакала. Это были не обычные слезы, которые иногда навертывались ей на глаза, что само по себе было глупо. Нет, она плакала в три ручья.

На кухне воцарилось молчание.

– Она не очень дорогая, – сказал Рагнар, желая утешить мать.

– Ни у кого нет таких сыновей, как у меня! Ни у кого! – всхлипнула она. Быстро сорвала с себя передник и высморкалась в него. К изумлению всех, смотревших на нее.

– Мама! Пройдись, пожалуйста, по кухне! Мы посмотрим, как на шляпе колышется перо, – шепотом попросила Хельга.

И Элида прошлась. Обошла вокруг стола. В окно стучал дождь. Вымытая посуда стояла на подставке, прикрытая клетчатым полотенцем. И маленькая красная шляпка была похожа на лодку, опрокинутую как раз над левой бровью.

– Настоящее птичье гнездо! – с удивлением сказал Карстен.

Перо слегка колыхалось. Самые нижние пушинки, те, что приходятся ближе к телу птицы, цеплялись друг за друга мягкими невидимыми крючочками. Создавая единое целое.

Черное. Сверкающее. Нарядное.

Так сыновья начали обрабатывать Элиду.

* * *

Но чтобы идти на праздник в крепость Акерсхюс всей семьей? Сначала Элида этому воспротивилась. – Вы хотите доконать отца? – спросила она.

Однако чем больше мальчики читали о том, что будет происходить в Акерсхюсе в тот день, тем лучше чувствовал себя Фредрик.

– Вот увидишь, Элида, все мои опасения, что у меня что-то болит, – это все ипохондрия! – сказал он. – Мне стыдно, что я столько времени обманывал врачей. Теперь ясно, что Фредрик Андерсен силен, как медведь!

Мальчики засмеялись.

– Но мы не можем взять с собой туда младших девочек, – напомнила ему Элида.

– Я могу остаться с ними дома, – неожиданно предложила Эрда.

– Нам тоже не обязательно идти туда, так что вас будет не так много. Правда, Карстен? – сказала Хельга.

Глядя в пол, Карстен прикусил губу и кивнул.

Элида сдалась.

Фредрик знал, что она уступит, потому что не захочет лишить его этой радости. Он чувствовал, как она отодвигает в сторону то, что беспокоило их обоих: как он выдержит поездку в город. И само торжество.

* * *