Сто одна причина моей ненависти

Жалко ли ей было себя? Конкретно себя – нет. Было обидно, что счастья не получилось. Она силы тратила, чтобы его добиться, а оно ухмылялось со всевозможных экранов и рекламных щитов, иногда во сне приходило и ускользало как несуществующее. В принципе не существующее. Такая вот общечеловеческая замануха.

Зачем и для кого ей жить? И жить не для кого, и держаться не за что.

А что касается смерти… Так ведь в любом случае умрешь. Позже ли, раньше, но умрешь, стопудово. Сейчас хотя бы судьба приготовила ей легкую кончину. Паралич сердца, и все, выпила Люда чайку и как уснула. Или как-то так примерно, скоро узнаем.

А может, у Люды апатия из-за действия препарата? Ну что ж, тоже неплохо, если так.

Только какая бы медикаментозная апатия ни приключилась, а смотреть в глаза перекинувшемуся Ступину было до отвратности жутко. Холодом обдавало, под ложечку било кинжально – так было жутко на Витюшу смотреть.

Вот и не смотри. Что его разглядывать-то, маньяка. Характерный маньячный кайф – убивать, чтобы потом любоваться, как человек умирает.

Если Ступин догадался, что на рисунке его изобразила Натэлла, жить ей тоже придется недолго. Жаль, хорошая девчонка. И ребенок у нее забавный. Смешной.

Стоп, притихни. А то еще чувство вины на себя навесишь. И это перед смертью. Абсолютно лишнее чувство. Будет виноват только Ступин, если его не остановят.

Тем более ты сейчас в своей ситуации помочь девчонке ничем не сможешь. Сиди спокойно и жди. Скоро уже.

Досадно, что не доделала «смешную механику». А ведь почти все готово.

Разделочная доска на кафельной стене зависла на «два часа», зафиксированная пружиной. Банка с солью круглым боком лежит в желобке, и желоб наготове, ждет, как под его нижний край жахнет снизу вверх массивная деревяшка. И шарнир, на котором желоб поворачивается, как качели, машинным маслом смазан. И защелка на шкафике, в которую тюкнет баночка с солью, тоже смазана, чтобы отпускала дверцу шкафика бесшумно и быстро. И смазаны петли на дверце, чтобы та легко и свободно откидывалась на столешницу мостиком, по которому съедет утюг. Правда, утюга в шкафике пока нету. Он ведь мог пострадать во время тестового пуска, который планировался, но не осуществился. Вместо утюга Люда туда поместила…

И тут ее пробрало. По-настоящему пробрало, до злых слез. Бездарь! Тупица! Как ты могла это просмотреть!

Не сработает твоя механика! Ты все перепутала, уродка! Если толкнуть стол к окну, то ничего ровным счетом не произойдет, а трос вообще может оборваться. Толкать нужно обратно, к середине кухни, ну а, спрашивается, зачем тебе стол на середине кухни, если утюжкой тебе удобнее заниматься у окна?

Вернее сказать, было удобно.

Людмиле сделалось так на себя досадно, что она взвыла в голос и слезы хлынули из глаз, а левая рука, которая отчасти ее слушалась, стукнула кулачком по онемевшему колену.

– Ой, а чего это ты, Людочек? – встревожился Ступин. – Погоди, не время для истерики. Вот Кирюха подкатит, поздороваешься с ним спокойненько, тогда рев и затевай.

«Какой еще Кирюха, придурок?!» – с яростью чуть было не выкрикнула Людмила, но вовремя спохватилась и прикусила язык.

Смерти она, может, и не боится, но приближать ее момент не стоит. Вон как у Ступина шаги продуманы, все по пунктам распределено-разложено. А ты собьешь его с толку новостью, что никакого «кочегара» не предвидится, что ошибся мутант в выводах, облажался, и как он после этого себя поведет? Пусть уж думает, что кинутый им напарник решил не приходить нынче к Миколиной, может, зуб у него заболел или пропоносило.

Слезы застлали глаза, нос забился соплями. Звон этот в ушах достал совсем. Уткнуться, что ли, мордой в столешницу и ничего не видеть? Если голову уронить, сможет она ее поднять потом? А оно понадобится?

Струя воды ударила в днище чайника. Дурак. Это же нефильтрованная. Сама дура. Какая, блин, теперь тебе разница.

Вода шуметь перестала. Телепатия? Навряд ли.

Сообразил, видно, маньяк, что следует вести себя пообдуманнее. Приедут менты на трупы, начнут всюду шарить, фоткать, пробы брать на экспертизу, оставшуюся в чашках жидкость тоже в пузырик перельют. И окажется по результатам, что в составе воды большой процент хлора и тяжелых металлов наличествует. А почему такое могло произойти, когда под мойкой у хозяйки пятиступенчатый фильтровальный агрегат? Если следователь занудой окажется, то начнет дальше рыть, Витюше такое совсем ни к чему будет.

В наступившей тишине из прихожей донесся скрежещущий шелест. С таким звуком сдвигается к плинтусу их придверный коврик, если его не придержать ногой. За коврик цепляется и сдергивает с места край войлочного утеплителя, щедрой полосой наклеенного по периметру входной двери Миколиным-старшим для предотвращения сквозняков в холодное время года.

После паузы настороженный голос спросил:

– Эй, жильцы, есть кто дома?

Дыхание оборвалось. В висках застучали молоточки. Кто-то пришел? Старик Калугин пришел? Один или с ньюфаундлендом?

Что делать, кто бы там ни пришел? Набрать воздуха побольше и крикнуть «Помогите!»?

Чайник стукнулся днищем о мойку.