Сто пятьдесят три

Кем, возможно, захочет стать человек с неокрепшим разумом? Алкоголиком? Зачем обычному человеку засоряют разум этими, в принципе, ненужными в жизни и обиходе человека новостями или тенденциями моды? Зачем личная интимная жизнь некого индивидуума во всяких подробностях должна придаваться всемирной огласке? В целях толерантности? В целях похвалы? В чём смысл? Достичь некого высшего и толерантно-разумного общества?

Когда дети бросают своих пожилых родителей, родители их осуждают, но те, которые пожилые, будучи молодыми, строили равнодушное, бездушное, свободное, эгоистичное и толерантное общество сами. Строили такой принцип жизни, по которому к людоедам нужно быть особенно толерантными и что в результате хотели получить? Толерантных людоедов?

Чтобы человечество выжило, человеку как минимум нужно плодиться и размножаться, а если кто-то будет пропагандировать, что это не модно, это накладывает всякое бремя, это портит внешнюю красоту или он будет очернять семейные ценности, то не убийцей ли человека, по сути, он является?

Разумно ли упрекать своих отцов, дедов или прадедов в неразумности создания ими своих семей и в неразумности воспитания своих многочисленных детей? Преподнося это в том ракурсе, что они это делали в ущерб собственной праздности?

Кто-то ест улиток, кто-то ест тараканов, кому-то это нравится, а кому-то всё это противно до тошноты. Те, которые едят улиток, не понимают тех, которые едят тараканов и на оборот. А если везде будут только говорить и спорить о вкусовых качествах тараканов или улиток, придёт то время, когда улитки и тараканы будут основной пищевой цепочкой человечества.

Цель засорения разума человека вполне очевидна, лишить человека человечности, превратив человека в животного. Сделать человека рабом навязанной моды, навязанному мнению, навязанных желаний, навязанной свободы или навязанному принципу жизни. Навязанная свобода, которая основывается свободным желанием и возможностью скушать вкусную колбаску, не является настоящей свободой для человека. Настоящая свобода для человека основывается его внутренним свободным духовным состоянием без навязанных сторонних идей или принципов.

Все хотят свободы, всем не хочется быть рабами, но как сделать так, чтобы рабы считали себя свободными? Нужно реальную и естественную свободу подменить свободой возможности нагадить, свободой возможности купить, свободой возможности быть элементарным животным. Главное внушить рабу необходимое хозяину понятие свободы, а за тем раб будет делать всё что угодно для хозяина за возможность быть «свободным».

Свобода насилия над подобным себе или надругательства над ним, это не свобода, это только рабство удовлетворения собственного эгоизма и себялюбия. Такая свобода делает из человека качественного раба для хозяина, делает такого раба, который будет выполнять поручения хозяина за возможность и далее быть животным. Чем человек от такой свободы становится животнее, тем у него становится меньше собственной совести и человечности, а, равно как и дарованной ему с рождения человеческой свободы.

Понятие свободы личности, это некое размытое понятие, человек и без этого понятия свободен, но когда человеку психологически навязали следовать неким тенденциям или принципам, разве этот человек может считать себя свободным?

Религия и верования в системах управления

Недопустимо осознание человеком того, что есть власть выше власти любого власть имущего на земле, это противоречит основной концепции любой системы управления государством или обществом. Любая система управления стремиться сделать разум человека неспособным мыслить о смысле собственной жизни. Разум человека по установленной программе должен думать только о том, что нет иной жизни и власти, как только здесь и сейчас.

Бремя азартности или иллюзия случайности

Человек покупает лотерейный билет, верит ли человек, что выиграет приз? Конечно, верит, иначе бы не покупал лотерейный билет. Вера человека в то, что рано или поздно он вытянет эту удачную карту, вера в ничтожно малое, что практически абсолютно не замечается в бытовой жизни, преподносится как реально осуществимое событие, которое непременно должно с ним произойти. Лотерею превращают во вполне осознанную религию.