Сто поэтов начала столетия

Здесь-то и начинались внутренние проблемы, любой подлинной поэзии пожизненно свойственные, те стилистические и ритмические затруднения, без которых невозможно платить жизнью за стихи, как это полагается в русской (да вообще – в европейской поэзии). Янышев с первых шагов по страницам московских журналов, со времени первого успеха у читателя сталкивается с легко предсказуемыми трудностями. Поэзия родных осин не любит выключенного социального времени так же определенно, как и не выносит преизобилия знойных чинар и мускусных ароматов. Казавшаяся искренней (и подкупающей на фоне раздрая и разнобоя девяностых) непосредственность поэтического высказывания сталкивалась с предсказуемостью восточной поэтики афоризма, свежесть оборачивалась орнаментальностью, гармония – тягучей скукой. Именно в этих двух соснах стал понемногу блуждать янышевский дар, повторяемость поэтических афоризмов оставалась мастеровитой, но становилась все менее востребованной.

Направление новых поисков было задано нараставшей дисгармонией, русскому стиху после Пушкина соприродной и от него неотъемлемой. Все это зафиксировано в одном из лучших, на мой вкус, стихотворений Янышева, в котором размеренная афористичность сопряжена с парадоксами и диссонансами.

Мертвое живое
Обнял дерево – а оно мертво.
Пригубил воздуха – он мертв.
Раздвинул женщину – она мертва.
Выдохнул слово – мертвое оно.
Записал – стало еще мертвее.
Запомнил – мертвое, мертвое, мертвое.
Лег в могилу – и земля мертва.

Подумал о прошлом, подумал о будущем –

пустое и мертвое, мертвое и пустое.
Встал, ощупал дух, понюхал тело –
мертворожденное, мертвоумершее.
Даже мысль – и та мертва, потому что о мертвом, о мертвом.
И пришла любовь, и убила все мертвое.
И поставила меня стеречь это мертвое.
Почему меня? – живых спросите.
Налейте чаю.

С тех пор для Санджара Янышева наступила сложная пора. Полностью вписаться в новые правила поэтической гибели всерьез пока, пожалуй, не удалось, но думается, что наш автор, расставшийся с поначалу подкупающим и гарантирующим временный и непрочный успех «местным колоритом», находится на верном (поскольку рискованном) пути. Об этом говорят некоторые из последних публикаций, об этом же свидетельствует книга Янышева «Природа» (М.: Изд-во Р. Элинина, 2007).

Мне бы легкости взять для восхода –
Не у бабочки и самолета,
Не в листве выходного дня,
А в твоем основанье, Природа,
В темном царстве, где нет огня,
Где ни воздуха, ни меня…

Гармония в стихах Янышева оборачивается непредсказуемой сложностью, регулярность метра уступает место синкопам и ритмическим перебоям:

…Мы – изгой среди крошек и крыс,
а любовь не слепая комета,
но – цветок, вырезаемый из
времени маникюрным струментом.
Ничего, с чем при жизни я свык –
ся, следовательно, вот сверток
моей памяти: кость или жмых…

…Трудно сказать, какие эмоции может вызвать очевидный уход в прошлое ташкентской стихотворной школы. Пожалуй, несомненно только одно: в ансамбле русской современной поэзии зазвучали новые самобытные голоса, среди которых одну из ключевых позиций занимает голос Санджара Янышева.

Библиография

Стихи // Арион. 2000. № 2.

Стихи // Окрестности. 2000. № 4.

Отлученный // Знамя. 2000. № 11.

Червь. СПб.: Журнал «Звезда», 2000. 88 с.

Стихи // Арион. 2001. № 3.

Стихи // Малый шелковый путь: Новый альманах поэзии. Вып. 2. М.: Изд-во Р. Элинина, 2001.

Ось // Новая Юность. 2001. № 4(49).

Три цвета // Октябрь. 2001. № 5.

Офорты Орфея // Октябрь. 2003. № 5.

Офорты Орфея. М.: ЛИА Р. Элинина, 2003.

Стихи // Арион. 2004. № 1.

Ветер с Карского моря // Октябрь. 2004. № 9.

Из розных родинок и просек // Новая Юность. 2004. № 1(64).

Так не бывает // Дружба народов. 2004. № 4.

Регулярный Сад. М.: Издательство Р. Элинина, 2005.

Кодир // Интерпоэзия. 2006. № 4.

Стихи // Арион. 2007. № 3.

Природа. М.: Изд-во Е. Пахомовой, 2007. (Классики XXI века. Поэзия).

Стихи из цикла «Страшные сказки» // Интерпоэзия. 2007. № 3.

Любому языку // Дружба народов. 2008. № 4.

Стихотворения. М.: Арт Хаус Медиа, 2010. 200 с.

Вместо послесловия