Сто поэтов начала столетия

Если и вправду молчание – свет,
если смирение – тьма,
то и в гордыне особого нет
смысла, ты знаешь сама.
‹…›
Рюмка щербатая невелика,
голос свободен и тих.
И представляется – ах, как легка
жизнь, словно пушкинский стих.

Что ж, протяни-ка мне руку, сестра –

лучше уж так, чем никак,
чем засыпать, проплутав до утра
в собственных черновиках.

И еще одного важного поветрия (так и хочется сказать «тренда», да грехи не пускают!) сумел избежать Кенжеев – тотальной для поэзии восьмидесятых и девяностых годов иронии. Только, бывало, поймает интонацию стеба:

Вот гуляю один в чистом поле я и настраивает свой
фальцет-эхолот, с целью сердце глаголами жечь,
и тут же возвращается на свой кремнистый путь:
и гнездится в груди меланхолия, и настраивает свой
фальцет-эхолот, а по-нашему – черная желчь.

Так и идет у Бахыта Кенжеева дело – от книги к книге, без перепадов интонаций и тембров. Что ж, нескучно на этом свете, господа!

Библиография

Из стихотворений Ремонта Приборова // Старое литературное обозрение. 2001. № 2 (278).

В чешуйках кремния // Знамя. 2001. № 8.

На букву «ы» // Октябрь. 2002. № 3.

Ихтия // Знамя. 2002. № 5.

Лазурная полынья // Новый мир. 2002. № 5.

Голоса // Арион. 2003. № 2.

Ангел от Иоанна // Знамя. 2003. № 2.

Цикада в горсти // Новый мир. 2003. № 6.

Невидимые. М.: ОГИ, 2004. 208 с.

Три стихотворения // Интерпоэзия. 2004. № 1.

Голоса // Арион. 2004. № 2.

Новые стихи // Октябрь. 2004. № 3.

Гроза над Средней Азией // Знамя. 2004. № 4.

Возбудитель праха // Новый мир. 2004. № 8.

Книга стихотворений. Алматы: Искандер, 2005. 60 с.

Так и бродим родимым краем… // Зарубежные записки. 2005. № 1.

Звук похищенный // Октябрь. 2005. № 4.

Пустынные времена // Новый мир. 2005. № 6.

Глоток кагора в холодном храме // Знамя. 2005. № 8.

Вдали мерцает город Галич. М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2006. 56 с.

Стихи мальчика Теодора (Из книги «Вдали мерцает город Галич») // Новый берег. 2006. № 11.

Памирские воды // Знамя. 2007. № 1.

Детский метроном // Новый мир. 2007. № 5.

Выбросить зеркало // Знамя. 2007. № 10.

Четыре стихотворения // Сибирские огни. 2007. № 10.

Стихи // Новый журнал. № 246.

Крепостной остывающих мест: Стихотворения 2006–2008 гг. Владивосток: Альманах «Рубеж», 2008. 80 с. («Линия прибоя»).

Пообещай мне страшный рай… // Знамя. 2008. № 8.

Давай молчать // Новый мир. 2008. № 10.

Дорога в тысячу верст // Сибирские огни. 2008. № 10.

Лишь запах полыни лечит… // Октябрь. 2009. № 5.

Теплее всех времен // Новый мир. 2009. № 6.

Верхний свет // Знамя. 2010. № 1.

Поделочные камни // Новый мир. 2010. № 3.

Колхида // Знамя. 2010. № 9.

Невидимые журавли // Сибирские огни. 2010. № 9.

Посвящение мальчику Теодору // Дружба народов. 2011. № 1.

Варить стекло // Знамя. 2011. № 3.

Не спи, не спи // Новый мир. 2011. № 3.

Крепостной остывающих мест. М.: Время, 2011. 128 с.

Послания. М.: Время, 2011. 640 с.

Глиняные плиты // Знамя. 2012. № 1.

Еще поживем // Новый мир. 2012. № 1.

Три стихотворения // Октябрь. 2012. № 2.

Сообщение. М.: Эксмо, 2012.

Странствия и 87 стихотворений. К.: Laurus, 2013. 176 с.

Ремонт Приборов. Гражданская лирика и другие сочинения. 1969–2013. М.: ОГИ, 2014.

Тимур Кибиров или «Нет – увы – никакой я не зайка уже…»

Трудно быть поэтическим кибер-богом! Трудно уметь раз за разом безошибочно попадать в узкий створ ожидаемого восторга современников из последнего советского поколения, на чью нераннюю молодость аккуратно пришлись большие надежды перестроечных лет. Тимур Кибиров все это делает совершенно естественно и изящно, поскольку в его лирике рубежа восьмидесятых-девяностых нет ни одного примысленного, пришедшего со стороны слова. Один ныне известный историк литературы именно так и написал: мол, мы с друзьями двадцать лет назад вдруг поняли – вот поэт нашего поколения! И пошло-поехало – вал рецензий и даже диссертаций, содержание которых сегодня уже довольно просто суммировать. Итак, Кибиров на пике известности и популярности пленил сердца внимательных читателей благодаря парадоксальному раздвоению собственного поэтического образа. С одной стороны, тотальная ирония, концептуалистская отстраненность, веселый демонтаж всех и всяческих масок и канонов. С другой, наоборот, – абсолютная слитность с героем, уход от пересмешничества, романтическая ранимость, даже своеобразный нравственный ригоризм.