Сто причин моей (не) любви (СИ)

— Гр-р… подонок… — отплевываясь от растрепавшихся волос, прорычала я.

— Вся эта возня… — вторая его ладонь уперлась в одеяло рядом с моим лицом, и я похолодела от страха, понимая, что он завис надо мной в недвусмысленной позе, — очень заводит.

На белоснежную ткань упала капелька крови, и я, сглотнув, уставилась на нее, — неужели попала по дракону кочергой? О, Господин, он точно меня убьет!

Но…

Сквозь натяжение юбки между моих ног вторглось колено, а затем Олсен прильнул ко мне бедрами, вжимаясь сзади.

Мои зрачки расширились от ужаса понимания и осязания!

Я хватанула ртом воздух.

— О нет, господин Олсен! Пожалуйста, не надо! — забила ногами.

Ладонь с моего затылка исчезла, давая приподнять голову, но стало хуже — по обе стороны от меня появились руки. Опасные, сильные и бледные. Мужчина опустился на локти, надавливая всем весом.

— … «господин Олсен», — с усмешкой передразнил он, — «пожалуйста»? А как же «подонок» и «мерзавец»?

Я зажмурилась, понимая, чем именно дракон упирается мне в ягодицы. И что делает. Толкается, прижимается и трется.

— Ты вела себя плохо, Митчелл. Правда? — от того, как низко и хрипло прозвучал его голос, мне сделалось дурно. — Наверно, нужно извиниться за свое поведение перед тем, кто предназначен тебе в пару? — и коснувшись меня так, что даже сквозь одежду я ощутила его твердый живот, прорычал: — Нужно, Эвелина?

— Подавись ты…

Смех.

Многообещающий. Сладкий. И немного взвинченный.

Горячее дыхание коснулось моего уха — Олсен опустил голову:

— Не играй со мной.

— Отпусти.

— Думаешь, это возможно? — снова горячее трение, и мужское дыхание звучит глубже: — Ты, может, чувствуешь нашу метку иначе, Митчелл, но я отчасти красный дракон. И эта звериная часть хочет тебя.

— Развратник!

— Да, Митчел. О, да, — коротко обронил он.

Его губы коснулись моей щеки, и я застонала — от страха и паники, но Олсен вдруг выдохнул, улегся удобнее, накрывая меня плотнее.

В этот момент дверь в комнату распахнулась, и мы оба — я и чертов дракон — одновременно вскинули головы, уставившись на слугу, чинно вкатывающего в спальню тележку с едва дымящимся чайничком и белым сервизом.

— Чай для вашей гостьи, господин Олсен, — манерно протянул Грейм, останавливаясь и, абсолютно не изменяя себе, уставившись на нас бесстрастно.

— Спасите, — пискнула я, и широкая ладонь Нейла зажала мне рот.

— Благодарю, Грейм, — несколько сдавленно проговорил Олсен. — Я сейчас закончу и напою ее. Уверен, она оценит твой травяной биттер.

— Сегодня с корой хинного дерева и апельсином, господин.

— Великолепно, Грейм.

— Кажется, у вас разбито лицо, — без эмоций, до простого скупо сказал слуга.

— Эм, да? Мы просто разговаривали. Гм… ступайте, Грейм.

— Да, господин Олсен. Хорошего дня.

Я глухо замычала в мужскую ладонь, когда дверь за слугой закрылась с тихим щелчком.

* * *

Я должна была это предвидеть и бежать из Элхорна, бросая все на свете. Но, нет. И теперь пожинаю плоды. Моя рубашка разорвана, волосы растрепаны, и я едва живая от стыда и взвинченная от ярости сижу в кресле и смотрю, как чертов Олсен разливает чай.

Меня не обманет его кажущаяся безмятежность, потому что алый взгляд, полыхающий интересом, время от времени падает на меня. И подмечает, уверена, как часто я дышу. Буквально задыхаюсь. Как свирепо сверкают мои глаза. И даже то, что мысленно я желаю, увидеть Олсена за решеткой.

— Я хочу не так, — вдруг произнес он, пододвигая ко мне блюдце. — С любой другой мне было бы плевать. С тобой — нет. Наш первый раз будет обоюдно приятным.

Жди.

Мои губы поджались.

Олсен тихо засмеялся.

Он и правда красив. Не так, как красив лорд Лесли, разумеется, но в Нейле странным образом сочетался звериный, хищный дух дракона с утонченностью черт. И даже эти красные длинные волосы, которые я ненавидела, и которые притягивали внимание, ему шли.

А теперь ему шла рассеченная бровь, кровь с которой протянулась тонкими струйками к его острому подбородку. Мне стоило бы гордиться, что я ему все-таки врезала, но эта рана на нем странным образом меня угнетала. Так сильно, что я возвращалась к ней взглядом, и мне иррационально хотелось вдруг позаботиться о ее владельце. Подуть, мягко коснуться пальцами, унимая боль.

— Когда ты меня отпустишь? — бросила я, складывая на груди руки и отворачиваясь от поставленной передо мной чашки. — Если я не вернусь к завтрашнему дню, лорд Лесли забеспокоится.

Олсен склонился над столом, отчего прядь его пламенных волос, едва не угодила в сливочник.

— Ты больше не станешь упоминать его имя, Митчелл.

Я осоловело моргнула. В этой фразе крылась притворная мягкость. А взгляд… Святой драконий коготь, во взгляде мужских глаз читалась злость.

— От того, что я не буду называть его имя, он не испарится. Рано или поздно он поймет, где я. Вас будут судить, господин Олсен, и отправят за решетку!

Он присел на край стола, схватил бутылочку биттера и отвинтил крышку с легкой усмешкой.

— Правда рассчитываешь на это, Митчелл?

— За все ваши злодеяния вы понесете наказание, — убежденно заявила я.